2015 Выпуск №1(51)

Критика Кассирером философии математики Рассела и неокантианская философия науки и математики в целом приобретают особую актуальность в контексте современной математики и математической физики. То обстоятельство, что современная стандартная аксиоматическая архитектура математических теорий не учитывает предметного характера математического знания, на которое вслед за Кантом указывает Кассирер, затрудняет использование новых математических знаний в естественных науках и технике. В частности, в этом может состоять одна из причин того, что физическая теория струн в ее современном виде оказывается принципиально недоступной для опытной проверки, поскольку ее можно согласовать практически с любыми возможными результатами наблюдений и экспериментов. Однако есть основания считать, что некоторые новейшие подходы в основаниях математики, включая теорию категорий, теорию топосов и «унивалентные основания», могут позволить исправить этот недостаток в обозримом будущем. Проблема использования в естественных науках и в технике новых математических знаний показывает, что кантианский подход в философии математики остается по крайней мере частично релевантным современному состоянию этой науки.

Cassirer’s critique of Russell’s philosophy of mathematics and the Neo-Kantian philosophy of science and mathematics as a whole is of special relevance in the context of modern mathematics and mathematical physics. The fact that the modern standard axiomatic architecture of mathematical theories does not take into account the object-based character of mathematical knowledge, which was stressed after Kant by Cassirer, complicates the application of new mathematical theories in natural sciences and technology. In particular, this can explain why modern physical string theory is empirically unverifiable; it can be adjusted to accommodate a wide range of possible outcomes of observations and experiments. At the same time, there are reasons to believe that certain recent ap-proaches in foundations of mathematics such as category theory, topos theory, and Univalent Foundations may help to improve the situation in the near future. The problem of applicability of new mathematical knowledge in science and technology shows that the Kantian approach in phi-losophy of mathematics is at least partly relevant to today’s mathematics.

Предмет статьи — отношения между субъектом и объектом в теории познания. Обращается внимание на роль социальной коммуникации в конструировании реального мира. Тезис состоит в том, что языковая коммуникация в этом процессе играет активную роль. И следовательно, она оказывает влияние на человеческое познание и на все бытие человека в целом. В обсуждении этого влияния мы будем придерживаться методологии, которая была символически обозначена Иммануилом Кантом как «коперниканский переворот». Одним из первых, кто применил и развил этот метод в теории и философии языка, был Вильгельм фон Гумбольдт. Он полагал, что корни языка априорны и что язык — это не «Ergon», а скорее «Energeia». Активистская теория языка (социальной коммуникации) нашла свое продолжение в XX столетии в символической концепции языка — речь идет, конечно же, о изложенной Эрнстом Кассирером системе «символических форм». Коммуникативные структуры в ней рассматриваются как не зависящие от фактов действительности самих по себе, поскольку они принимают участие в конструировании этих самых объективных фактов. В заключительной части статьи рассматриваются некоторые американские теории языка и коммуникации, а именно языковой релятивизм (Эдвард Сепир, Бенджамин Л. Уорф) и генеративная грамматика (Ноам Хомский). Обе они предполагают активную функцию языка.

This article focuses on the relation between the subject and object in theory of cognition. Special attention is paid to the role of social communication in the construction of the real world. The author stresses that the language communication plays an important role in this process. Thereby, it affects human cognition as well as all existence. When discussing this phenomenon, the author uses the methodology that was symbolically described by Kant as the Copernican turn. Wilhelm von Humboldt was one of the first to apply and develop Kant’s method in the theory and philosophy of language. He assumed that language had a priori roots and that it was energeia rather than ergon. The active theory of language (social communication) was further developed in the 20th century within the concept of language symbolism, namely, Ernst Cassirer’s system of symbolic forms. It suggests that communicative structures are independent from real facts, since they participate in the construction of these very objective facts. In the conclusion, the author examines several American theories of language (social communication), namely, relativism (Edward Sapir, Benjamin L. Whorf) and generative grammar (Noam Chomsky). Both systems presuppose language activism.

В статье идет речь о попытке Ж. Делёза описать так называемое мышление различия, которое разрывает любую связь с предпосылками естественного дофилософского мышления и стремящейся к благу и истине доброй воли. По мнению автора статьи, это делёзовское мышление различия все же имеет предпосылку и вполне очевидную. А само мышление для Делёза есть именно поток энергии, чувственная «витальность».
Иной подход к анализу начала мышления мы находим у Канта в его статье «Что значит ориентироваться в мышлении?», когда он ведет речь о «потребности разума». Так как «потребность разума» для обязательного практического интереса самого разума является необходимой, она направляет, по мысли Канта, не только практический разум, но и общее систематическое и критическое мышление. Именно «здравый смысл», как место этой самой «потребности разума», может и должен быть акцептирован как законная, рациональная предпосылка для осуществления мышления.
Как продолжатель традиции трансцендентальной философии Канта основатель марбургской школы неокантианства, по мнению проф. Помы, разрабатывает и углубляет указанную проблематику, приходя к оригинальным и интересным результатам

This article focuses on Deleuze’s attempt to describe so-called thinking of differences, which severs any connection with the premises of natural pre-philosophical thinking and good will tending towards good and truth. The author believes that Deleuze’s thinking of differences does have a rather evident premise. For Deleuze, thinking is an energy flow or sensual “vitality”. Another approach to analysing the fundamentals of thinking can be found in Kant’s article “What Does It Mean to Orient Oneself in Thinking?” where he speaks of the “need of reason”. Since the “need of reason” is necessary for the practical interest of reason itself, it directs, according to Kant, not only practical reason, but also general systematic and critical thinking. It is “common sense”, as the location of this “need of reason”, that can and must be accepted as a valid and ra-tional premise for thinking. As a follower of the tradition of Kant’s transcendental philosophy, the founder of Marburg School of Neo-Kantianism, develops and deepens insight into the issue in question thus obtaining original and interesting results.

Статья посвящена одному из самых изящных и нестандартных вариантов модальной версии онтологического аргумента, предложенных в ХХ веке, идея которого принадлежит американскому философу-аналитику Стивену Мейкину. В своем варианте доказательства ему удалось избежать знаменитой критики Иммануила Канта о невозможности признания предиката существования «реальным». Версия Мейкина базируется не на доказательстве необходимо существующего объекта, а на обосновании наличия необходимо экземплифицируемых понятий, одним (возможно, единственным в своем роде) из которых как раз и является Ансельмово знаменитое «то, более чего нельзя помыслить».
Основные идей, отстаиваемых в работе, три: 1) нет оснований считать класс необходимо экземплифицируемых понятий непустым; 2) взаимовыразимость модальностей, на которую при этом опирается Мейкин, в данном случае не имеет аргументативной силы; 3) есть несколько дополнительных трудностей, которые ранее не упоминались при анализе доказательства. В частности, в доказательстве не учитывается многоуровневость онтологии, иерархия уровней которой, как правило, и определяет, сущности какого рода существуют в данной онтологии в полном смысле слова. Кроме того, подход Мейкина хорошо описывается в терминах «офисов» Павла Тихого, что не дает возможности оценивать Бога как всемогущего, всеблагого и всезнающего.

This article deals with one of the most elegant and non-standard versions of the modal onto-logical argument for God’s existence, which was proposed by the analytic philosopher Stephen Makin in 1988. He managed to avoid the famous criticism of Kant concerning the impossibility of acknowledging the predicate ‘to exist’ as real. Makin’s argument is not based on proving the presence of necessarily exemplified concepts rather than the necessary existing object. He argues that there is at least one (and possibly unique) such concept — Anselm’s famous "that than which none greater can be conceived". There are three key ideas, namely: 1) there are no reasons to consider that class of necessarily exemplified concepts as non-empty; 2) interchangeability of alethic modalities does not seem to be a valid argument; 3) there are additional complications that were not mentioned in earlier analyses. In particular, the proof does not take into account the multilevel structure of ontology, whose hier¬archy of levels determines, as a rule, what entities exist in ontology in the true sense of the word. In addition, Makin’s approach can be described in terms of Tichy’s "offices", which makes it impossible to consider God as omniscient, omnipotent, and omnibenevolent.

Проведена реконструкция отдельных эпизодов раннего периода интеллектуальной биографии С. Л. Рубинштейна (1889—1960), русского неокантианца, философа и психолога, и опубликованы следующие архивные документы: письмо Марты Коген (1918), вдовы немецкого философа-неокантианца Германа Когена, учеником которого был Рубинштейн; две автобиографии Рубинштейна начала 1920-х годов; отзыв Н. Н. Ланге (1858—1921), видного психолога и философа, профессора Новороссийского университета, о диссертации Рубинштейна, защищенной в Марбургском университете под руководством Г. Когена и П. Наторпа и опубликованной в Германии на немецком языке. Первые три документа публикуются впервые. Отзыв Ланге, уже публиковавшийся исследователями «одесского периода» интеллектуальной биографии Рубинштейна, тщательно сверен с архивным источником. Выявленные при этом ошибки исправлены. Благодаря этим документам, а также старым и новым немецкоязычным публикациям и исследованиям выявлены как некоторые факты и даты биографии Рубинштейна, так и его ранее неизвестные или малоизвестные творческие проекты и планы. Так, например, стало известно, что Рубинштейн планировал перевод на русский язык и издание малых религиозно-философских сочинений Ко¬гена, в получении которых в послевоенной Одессе ему способствовали Э. Кассирер и Б. Штраус. Таким образом, в статье находит подтверждение мысль о чрезвычайной ценности изучения личных архивов философов для адекватного установления идейных истоков их концепций и полноценной реконструкции их интеллектуального ландшафта

This article reconstructs certain episodes of the early intellectual biography (1889—1960) of S. L. Rubinstein — a Russian Neo-Kantian, philosopher, and psychologist — and presents the fol-lowing archive documents: the letter of Martha Cohen (1918), the widow of the German neo-Kantian Hermann Cohen, S. L. Rubinstein’s teacher; two Rubinstein’s autobiographies of the early 1920s; a review of Rubinstein’s thesis, which was supervised by H. Cohen and P. Natorp and de-fended at Marburg University, prepared by N. N. Lange (1858—1921), an eminent psychologist and philosopher, a professor at Novorossiysk University. The first three documents are published for the first time. Lange’s review, which was initially published in Germany in the German language and was presented earlier by researchers of the “Odessa period” of Rubinstein’s intellectual biography, was checked against the archive document. The mistakes identified were corrected. These documents, as well as old and new publications and studies in the German language made it possi¬ble to reveal certain facts and dates of Rubinstein’s biography, as well as his earlier little or un-known creative projects and plans. For instance, it was established that Rubinstein intended to translate into the Russian and publish Cohen’s smaller religious philosophical works, which he obtained in post-war Odessa with the help of E. Cassirer and B. Strauss. The article stresses the need to study personal archives of philosophers in order to establish the ideational sources of their concepts and reconstruct their intellectual landscape.

Рассматриваются вопросы понимания естественного права с позиции неокантианской философии права в конце XIX — начале XX века, проблемы соотношения изменчивых норм права с неизменной формой предписаний морали.
Автор обращает внимание на развитие кантианского подхода в решении вопроса моральной философии. Сущность нравственности раскрывается не столько в построении идеальных проектов, сколько в потребности действия: нравственный закон должен осуществиться во внешнем мире. Нормативно-этическая теория оценивает нравственные начала как внутреннюю абсолютную ценность. Но определения морали получают свой смысл только как индивидуальные переживания личности, социальные требования приобретают нравственный характер только через самоопределяющуюся личность. Являясь по сути критическим и формальным, моральный принцип не устраняет возможности своего сочетания с временными конкретными целями. Формулы категорического императива обращаются к отдельной личности, но ставят ей требования исходя из представлений объективного порядка, к которым относятся право и государство.
В статье показано, что основанием нравственной критики права, по учению П. И. Новгородцева, является сознание того, что правообразование совершается при участии человеческой воли, то есть нравственный суд возможен только над человеческим действием. Оценки права могут быть двоякого рода: с точки зрения целесообразности и с точки зрения нравственности. Автор отмечает, что отечественный философ права  призывал видеть в праве не только продукт человеческой воли, но и явление нравственного мира — естественному праву свойственно убеждение, что право есть не только средство к достижению известных практических целей, но оно служит и к удовлетворению высших моральных требований.

This article considers the understanding of natural law from the perspective of neo-Kantian legal philosophy of the late 19th/early 20th century and the problem of correlation between changing rules of law and the unchanged form of moral prescriptions. The author focuses on the development of Kantian approach in solving the problem of moral philosophy. The essence of morals is revealed not in the creation of ideal projects but rather in the need for action: the moral law must be implemented in the outside world. The theory of standards and ethics evaluates moral foundations as an internal absolute value. However, a definition of morals is meaningful only as an individual experience of a person, social requirements become moral only through a self-determined person. Being critical and formal, the moral principle does not eliminate the possibility of a combination with certain temporary goals. The formulas of a categorical imperative are aimed at an individual but their requirements are based on such objective repre-sentations as law and state. This article shows that, according to Novgorodtsev, the moral critique of law rests on under-standing that law is created with the participation of human will, i. e. moral judgement is possible only regarding a human action. Law can be assessed from the perspectives of purposiveness and morals. It is stressed that the Russian philosopher of law interpreted law not only as a product of human will but also as a phenomenon of the moral world. Natural law suggests a belief that law is not only a means to achieve certain practical goals but also an instrument of satisfying the highest moral requirements.

В статье обсуждаются условия приведения к такому странному положению, когда текст публикуемой рецензии на «Элевтерологию» И. А. Г. Ульриха по современным нормам должен был бы выйти в соавторстве И. Канта и Хр. Я. Крауса, но появился в печати сначала под именем ученика и друга философа, а затем перекочевал в собрание сочинений самого Канта.
Показано, что в рецензии критикуется натурализм предлагаемой Ульрихом теории свободы, что сформулирована основная причина его неудачи, заключающейся в том, что автор книги не различает функций сознания теоретической и практической, а это затрудняет понимание, что один и тот же поступок в одном отношении может принадлежать природной детерминации, а в другом — детерминации свободной.
Утверждается, что методология рецензии содержится в анализе третьей антиномии чистого разума в главе второй «Антиномия чистого разума», второй книги «Трансцендентальной диалектики» и что при решении антиномии Кант исходил из содержания всей системы как целостной философской теории

his article analyses the circumstances that resulted in the situation when the review of J. A. H. Ulrich’s eleutheriology, which would be published today as a work co-authored by I. Kant and Chr. J. Kraus, was first published under the name of the philosopher’s friend and student and later in collections of Kant’s works. It is shown that the review criticises the naturalism of Unlrich’s theory of freedom and stresses the major reason behind its failure, namely, that its author did not distinguish between the theo-retical and practical functions of consciousness. This circumstance complicates that understanding of that the same act can belong to natural determination in one aspect and free determination in another. It is stressed that the review’s methodology is presented in the analysis of the third antinomy of pure reason in “Chapter II: The antinomy of pure reason” of “Book II: Of the dialectical conclusions of pure reason” and that Kant based his solution to the antinomy on the whole system as a comprehensive philosophical theory