2022 Том 13 №1

В статье представлен обзор последнего десятилетия истории перевода. Особое внимание уделяется новым научным темам и областям исследования, а также мето­дологическим направлениям истории перевода с акцентом на их междисциплинар­ность. Отказавшись от евроцентристского взгляда на предмет истории перевода как науки, исследователи заинтересовались разработкой взаимосвязанных компаративных историй перевода. Исследовательский диалог с историей в широком смысле дал новые методы и формы анализа: микроисторию, histoire croisée, архивные исследования, устную историю и цифровую историю перевода. Кроме того, возникли такие новые области исследования, как, например, изучение роли перевода во время конфликтов и военных действий.

The article offers an overview of the development of translation history during the past decade. It focuses on recent debates, research areas and methodological avenues in translation history with special emphasis on interdisciplinarity. Driven by a move away from a Euro-centric view of translation, researchers have become interested in producing connected and comparative histories of translation. The dialogue with the general field of history has led to the adoption of new methods and forms of analysis, such as microhistory, histoire croisée, archival research, oral history and digital translation history, and to the birth of new areas of research such as the role of translation in conflict and war.

На основе обзора литературы по этнографии, созданного переводоведами за по­следние двадцать лет, в статье демонстрируется, как переводоведение использует наработки этнографии сначала как способ решения проблем перевода (вслед за Юджи­ном Нидой), затем как объект исследования (в рамках культурного поворота), а в по­следнее время как исследовательскую методологию для документирования и анализа письменного и устного перевода, осуществляемого в определенном контексте. Автор показывает, как в начале 1970-х годов в культурной антропологии и науке о переводе произошла смена парадигмы, которая не только сблизила эти две дисциплины на по­верхностном уровне (поскольку метафорическая трактовка культуры как текста к этому моменту обрела свои научные обоснования), но и очень сильно отдалила их друг от друга с эпистемологической точки зрения. Действительно, пока в этнографии происходил интерпретативный поворот, переводоведение предпочитало определять себя как эмпирическую дисциплину, основанную на систематическом и объективном наблюдении. Этот позитивистский уклон раннего переводоведения отчасти может объяснить запоздалое принятие этнографии в качестве методологии исследования. Представленный обзор литературы заставляет еще раз задуматься о многочисленных дихотомиях, из которых выросла и структурировалась наука о переводе, — текст vs контекст, перевод vs интерпретация, опытное vs научное знание, герменевтика vs эмпиризм и т. д., а также сделать вывод о необходимости развития интерпретатив­ного направления в этой дисциплине.

Based on a review of the literature on ethnography produced by translation scholars over the past twenty years, this contribution explores how translation studies [TS] has appropriat­ed this concept, first as a way to solve translation problems (with Eugene Nida), then as an object (within the cultural turn) and more recently as a research methodology to document and analyze translation and interpreting events in context. The author shows how, in the early seventies, both cultural anthropology and TS saw a change in paradigm that brought the two disciplines closer at the surface level (as the metaphor of culture as a text gained grounds), but that draw them very much apart from an epistemological viewpoint. Indeed, while ethnography was undertaking an interpretive turn, TS chose to define itself as an em­pirical discipline based on systematic and objective observation; this positivistic bias in early TS could partly explain its late adoption of ethnography as a research methodology. This liter­ary review finally reminds us of the many dichotomies out of which TS has grown and struc­tured itself — text vs context; translation vs. interpretation; experiential vs. scientific know­ledge, hermeneutics vs. empiricism, to name but a few — and suggest the need for an inter­pretive move within the discipline.

Опираясь на предисловие к книге “Agents of Translation” (Milton & Bandia 2009) и опубликованные ранее работы о Монтейру Лобату (Milton 2010, 2019), автор статьи анализирует элементы посредничества при подготовке перевода к публикации, в част­ности покровительство, габитус и контроль доступа (гейткипинг). Будучи не­посредственно вовлеченными в переводческую ситуацию, агенты перевода нередко ста­но­вятся ‘посланцами’ авторов или школ мысли, которые они представляют. В работе обоб­щены результаты анализа творчества бразильского редактора, писателя и пере­вод­чика Жозе Бенту Монтейру Лобату, а также представлены два новых исследо­ва­ния, посвященных Бенджамину Мозеру, переводчику и редактору романов бразиль­ской писательницы Клариси Лиспектор, и Лиз Колдер, бывшей владелице издатель­ства «Блумсбери Пресс» и основательнице FLIP — литературного фестиваля, еже­годно проходящего в историческом прибрежном городе Парати в штате Рио-де-Жанейро.

Drawing initially on the “Introduction” to Agents of Translation (Milton & Bandia 2009) and my work on Monteiro Lobato (Milton 2010, 2019), this article presents a number of the elements of the agency of translation such as patronage, habitus, and gatekeeping. Agents are also involved in an Actor Network, and they may act as ambassadors for the author or school they are attempting to introduce. The study then summarizes the work I have done on the Brazilian editor, author, and translator, José Bento de Monteiro Lobato. It then introduces two new studies, the first on Benjamin Moser, the translator and editor of the Brazilian novelist, Clarice Lispector, and the second on Liz Calder, former owner of the Bloomsbury Press, and the originator of FLIP, the annual literary festival held in the historic coastal town of Paraty, in the state of Rio de Janeiro.

Глобальное распространение английского языка привело к фундаментальным из­менениям в письменном и устном переводе. Ранее перевод представлял собой двуязыч­ное посредничество между носителями английского языка и реципиентами текста пе­ревода. В настоящее время исходящее сообщение чаще создается неносителями анг­лий­ского языка. Этот факт способен перевернуть традиционное представление о процес­се устного и письменного перевода. Цель данной статьи состоит в анализе отличий исходного текста, созданного неносителями английского языка в условиях его глобаль­ного распространения, от исходного текста, созданного носителями языка, с которым ранее имели дело письменные и устные переводчики. В статье оцениваются послед­ствия и степень изменения ситуации межъязыкового посредничества между неноси­телями и реципиентами текста перевода по сравнению с традиционной ситуацией, когда перевод осуществлялся между носителями и реципиентами, говорящими на сво­их родных языках. Кульминацией работы является размышление о том, есть ли осно­вания говорить о смене парадигмы в исследованиях письменного и устного перевода.

The global spread of English as a lingua franca (ELF) has caused a fundamental change to translation and interpreting (T&I). Translation and interpreting used to revolve around bilingual mediation between native speakers and native listeners. In interpreting, in particu­lar, more often than not, source speeches are now produced by non-native English speakers. The impact of this development has the potential to uproot our traditional understanding of T&I. This article sets out to describe how ELF or, more specifically, input produced by non-native English speakers under ELF conditions, differs from the native-speaker input, transla­tors and interpreters used to be dealing with. It gauges the consequences of these differences for translation and interpreting and examines how fundamental a change it is navigating between non-native speakers and listeners, as compared to the traditional situation of mediat­ing between speakers and listeners operating in their respective first languages. This culmi­nates in an exploration of the question as to whether there is reason to speak of a paradigm shift in translation and interpreting studies.

Переводоведам с трудом удается совместить абстрактную, метафорическую трактовку перевода с пониманием его как сферы коммерческой коммуникации, то есть продукта, который можно создать с помощью быстрых и эффективных процес­сов межъязыковой вербальной коммуникации. Однако оба взгляда на перевод подразуме­вают обмен между областями знаний, культурами и чувствами. Они вдохновляют концептуально, художественно и социально. Сегодня, как никогда прежде, важно осо­знавать связь между метафорической и практически ориентированной трактовкой перевода. В данной статье предпринимается попытка создания именно такой ком­плиментарной трактовки перевода. Перевод необходим и как инструмент установле­ния соотношений между объектами и понятиями, и как способ выявления различий между ними. Рассматривается вопрос о том, как перевод текстов, не опирающихся на вербальные средства выражения, может способствовать примирению двух, казалось бы, противоположных трактовок перевода. В статье используется концепция перево­да как кластера, исследуются эпистемологические и социальные резонансы в музы­кальных текстах, в которых средства выражения не зависят от лексического значе­ния. Невербальный перевод может стать инструментом расширения возможностей человека в XXI веке и послужить источником социальной и интеллектуальной спло­ченности во фрагментированном мире, который должен быть интерпретирован мно­же­ством способов, чтобы быть по-настоящему понятым.

Translation Studies scholars, on the whole, have struggled to reconcile abstract, meta­phorical concepts of translation with the notion of translation as understood in the commer­cial world of communication, that of a product to be obtained through quick, efficient and cost-cutting processes of transfer across verbal languages. Yet both ideas of translation imply exchanges of perspective between domains, cultures and senses and are inspiring conceptual­ly, artistically and socially. Bonds between metaphorical and practical ideas of translation are essential today and are conceptualised in this article. Translation is crucial as both instru­ment of equivalence between things and ideas, and as agent revealing differences between them. I will consider how the translation of texts, which do not primarily rely on the verbal depends on those two elements and can favour a reconciliation between the two ideas of trans­lation. I will use the concept of translation as ‘cluster’, examining epistemological and social resonances in musical texts, where expression does not depend primarily on semantic mean­ing. I will show how translation of the non-verbal can be an instrument of empowerment for 21st century humans and work as agent of social and intellectual cohesion in a fragmented world which has to be interpreted in multiple ways to be meaningful.

В статье анализируется шведский перевод рассказа “Continuidad de los parques” аргентинского писателя Хулио Кортасара, выполненный Яном Сьёгреном. Это произ­ведение является прекрасным образцом метапрозы, поскольку в нем обыгрываются отношения между вымышленным и реальным читателем. Создавая эстетическую иллюзию, Кортасар заставляет читателя почувствовать напряжение и оставляет его с множеством вопросов, на которые не предлагает ответов. Проведенный анализ наглядно демонстрирует, что состояние напряжения, создаваемое автором, передано не в полной мере и оказывает совершенно иное воздействие в переводе произведения на шведский язык. Изменяя название рассказа и внося другие, казалось бы, незначительные изменения в текст, переводчик создает свою интерпретацию текста оригинала. Структура повествования изменяется, и в результате читатель шведской версии произведения не имеет возможности постичь многочисленные нюансы и интерпрета­ции, которыми изобилует оригинальный текст Кортасара.

This article analyzes the Swedish translation of the short story Continuidad de los parques, written by the Argentine author Julio Cortázar and translated into Swedish by the translator Jan Sjögren. This short story is an excellent piece of metafiction as it plays with the re­lationship between a fictional reader and the real reader. By creating an aesthetic illusion, Cor­tázar leaves the reader in a tense state with a number of unanswered questions during the rea­ding of the text. The analysis shows that this state of tension is weakened and works differently in the Swedish version of the story. By changing the title and other minor, but substantial, parts of the text, the translator transfers his interpretation of the text onto the Swedish trans­lation. The narrative structure is altered and, as a result, the reader of the Swedish version does not have access to the sa­me multiple interpretations afforded by Cortázar’s Spanish text.

Основная идея статьи состоит в том, что литературный перевод использовался в различных целях в эмигрантских периодических изданиях — для образования, раз­влечения, а также укрепления культурной идентичности диаспоры. Эти функции литературного перевода соответствовали политической и идеологической ориента­ции и позиционированию газеты и ее редакторов. В статье анализируются литера­турные переводы, опубликованные в прогрессивной левоцентристской газете “Pros­ve­ta” (просвещение), издаваемой словенской диаспорой в СШA, с момента ее осно­вания в 1916 году до 1933 года, когда она стала выходить лишь пять дней в неделю, а тираж на­чал падать. Были проанализированы публикации в 5273 номерах газеты, вы­явлены тексты литературных переводов, которые были разделены на три основные катего­рии. Результаты анализа показывают, что выбор авторов, чьи произведения были пе­ре­ведены и опубликованы, отражает идеологическое установки редакции и стирает раз­личия между двумя категориями переводных произведений — теми, ко­торые были отобраны для образования читателей “Prosveta”, и теми, которые пред­назначались для их развлечения.

The main argument of the article is that literary translation assumed different roles in émigré periodicals: from serving educational purposes, through amplifying the diaspora’s cultural identity, to providing entertainment to their readership, and that all these roles con­formed to the political and ideological orientation and positioning of the newspaper and its editors. The article focuses on the newspaper Prosveta (The Enlightenment), a left-of-centre progressive newspaper published by the Slovene diaspora in the U. S., and the presence of literary translations in the period from its establishment in 1916 to 1933 when it began ap­pearing only five days a week and its circulation began to fall. We analyzed 5273 issues of Prosveta, identified all literary translations, and classified them into three categories. The results show that the choice of authors whose works were translated and published in the newspaper reflects the ideological positioning of the editors and newspaper, and blurs the dis­tinction between two categories of translated works: between the works selected for the educa­tion and those for the entertainment of Prosveta’ s readership.

Опираясь на теорию нарратива, автор статьи анализирует второй перевод «Братьев Карамазовых» на французский язык как контрнарратив к первому француз­скому переводу романа. В середине 1880-х годов литературный критик Вогюэ высту­пал против знакомства франкофонной аудитории с сочинениями Достоевского, под­черкивая их несовместимость с французским вкусом. Авторы первого перевода (1888), Гальперин-Каминский и Морис, приняли во внимание опасения Вогюэ и изменили ори­гинальный нарратив путем выборочной апроприации и переосмысления образов героев. В ответ на обвинения в обезображивании романа Гальперин-Каминский ссылался на логику достаточных оснований. В 1906 году читателю был представлен контрнарра­тив — перевод “Les frères Karamazov” авторства Бинстока и Торке. В повторном пе­реводе оригинальное повествование было значительно сокращено. Микротекстуальный анализ показывает, что переводчики не передали ни местный культурный колорит, ни многоязычие оригинала, по большей части сохраненные в первом переводе, который был выполнен в пору моды на русскую литературу. В заключении невероятный успех первого французского перевода «Братьев Карамазовых» объясняется нормализующей функцией нарративов. При этом противодействующий контрнарратив и так назы­ваемый «эффект спящего» не позволили нарративу, созданному Гальпериным-Камин­ским и Морисом, пройти испытание временем.

Drawing on Narrative Theory, this article analyses the second French translation of The Brothers Karamazov as a counter-narrative for the novel’s first translation into French. In the mid-1880s, the critic Vogüé blocked the introduction of Dostoevsky’s narrative by predict­ing a clash with the French taste. Taking this warning into account, the first French transla­tors Halpérine-Kaminsky and Morice in 1888 framed the source narrative by means of selec­tive appropriation and repositioning of the characters. Being accused of mutilation, Halpéri­ne-Kaminsky reacted with the logic of good reasons. In 1906, the reader was presented with a counter-narrative: Les frères Karamazov by Bienstock and Torquet. However, their retrans­lation, too, was an abbreviated version of the source narrative. Moreover, a micro-textual analysis shows that they largely neutralized the original couleur locale and use of multilin­gualism, which the first translators in the context of the Russian literary hype, had repro­duced to a considerably larger extent. In conclusion, the extraordinary success of the first French translation of The Brothers Karamazov is explained by referring to the norma­lizing function of narratives. In the long run, however, as a result of the undermining coun­ter-narratives in combination with the so-called ‘sleeper effect’, neither the narrative invented by Halpérine-Kaminsky and Morice could withstand the test of time.