2022 Том 13 №1

В статье представлен обзор последнего десятилетия истории перевода. Особое внимание уделяется новым научным темам и областям исследования, а также мето­дологическим направлениям истории перевода с акцентом на их междисциплинар­ность. Отказавшись от евроцентристского взгляда на предмет истории перевода как науки, исследователи заинтересовались разработкой взаимосвязанных компаративных историй перевода. Исследовательский диалог с историей в широком смысле дал новые методы и формы анализа: микроисторию, histoire croisée, архивные исследования, устную историю и цифровую историю перевода. Кроме того, возникли такие новые области исследования, как, например, изучение роли перевода во время конфликтов и военных действий.

На основе обзора литературы по этнографии, созданного переводоведами за по­следние двадцать лет, в статье демонстрируется, как переводоведение использует наработки этнографии сначала как способ решения проблем перевода (вслед за Юджи­ном Нидой), затем как объект исследования (в рамках культурного поворота), а в по­следнее время как исследовательскую методологию для документирования и анализа письменного и устного перевода, осуществляемого в определенном контексте. Автор показывает, как в начале 1970-х годов в культурной антропологии и науке о переводе произошла смена парадигмы, которая не только сблизила эти две дисциплины на по­верхностном уровне (поскольку метафорическая трактовка культуры как текста к этому моменту обрела свои научные обоснования), но и очень сильно отдалила их друг от друга с эпистемологической точки зрения. Действительно, пока в этнографии происходил интерпретативный поворот, переводоведение предпочитало определять себя как эмпирическую дисциплину, основанную на систематическом и объективном наблюдении. Этот позитивистский уклон раннего переводоведения отчасти может объяснить запоздалое принятие этнографии в качестве методологии исследования. Представленный обзор литературы заставляет еще раз задуматься о многочисленных дихотомиях, из которых выросла и структурировалась наука о переводе, — текст vs контекст, перевод vs интерпретация, опытное vs научное знание, герменевтика vs эмпиризм и т. д., а также сделать вывод о необходимости развития интерпретатив­ного направления в этой дисциплине.

Опираясь на предисловие к книге “Agents of Translation” (Milton & Bandia 2009) и опубликованные ранее работы о Монтейру Лобату (Milton 2010, 2019), автор статьи анализирует элементы посредничества при подготовке перевода к публикации, в част­ности покровительство, габитус и контроль доступа (гейткипинг). Будучи не­посредственно вовлеченными в переводческую ситуацию, агенты перевода нередко ста­но­вятся ‘посланцами’ авторов или школ мысли, которые они представляют. В работе обоб­щены результаты анализа творчества бразильского редактора, писателя и пере­вод­чика Жозе Бенту Монтейру Лобату, а также представлены два новых исследо­ва­ния, посвященных Бенджамину Мозеру, переводчику и редактору романов бразиль­ской писательницы Клариси Лиспектор, и Лиз Колдер, бывшей владелице издатель­ства «Блумсбери Пресс» и основательнице FLIP — литературного фестиваля, еже­годно проходящего в историческом прибрежном городе Парати в штате Рио-де-Жанейро.

Глобальное распространение английского языка привело к фундаментальным из­менениям в письменном и устном переводе. Ранее перевод представлял собой двуязыч­ное посредничество между носителями английского языка и реципиентами текста пе­ревода. В настоящее время исходящее сообщение чаще создается неносителями анг­лий­ского языка. Этот факт способен перевернуть традиционное представление о процес­се устного и письменного перевода. Цель данной статьи состоит в анализе отличий исходного текста, созданного неносителями английского языка в условиях его глобаль­ного распространения, от исходного текста, созданного носителями языка, с которым ранее имели дело письменные и устные переводчики. В статье оцениваются послед­ствия и степень изменения ситуации межъязыкового посредничества между неноси­телями и реципиентами текста перевода по сравнению с традиционной ситуацией, когда перевод осуществлялся между носителями и реципиентами, говорящими на сво­их родных языках. Кульминацией работы является размышление о том, есть ли осно­вания говорить о смене парадигмы в исследованиях письменного и устного перевода.

Переводоведам с трудом удается совместить абстрактную, метафорическую трактовку перевода с пониманием его как сферы коммерческой коммуникации, то есть продукта, который можно создать с помощью быстрых и эффективных процес­сов межъязыковой вербальной коммуникации. Однако оба взгляда на перевод подразуме­вают обмен между областями знаний, культурами и чувствами. Они вдохновляют концептуально, художественно и социально. Сегодня, как никогда прежде, важно осо­знавать связь между метафорической и практически ориентированной трактовкой перевода. В данной статье предпринимается попытка создания именно такой ком­плиментарной трактовки перевода. Перевод необходим и как инструмент установле­ния соотношений между объектами и понятиями, и как способ выявления различий между ними. Рассматривается вопрос о том, как перевод текстов, не опирающихся на вербальные средства выражения, может способствовать примирению двух, казалось бы, противоположных трактовок перевода. В статье используется концепция перево­да как кластера, исследуются эпистемологические и социальные резонансы в музы­кальных текстах, в которых средства выражения не зависят от лексического значе­ния. Невербальный перевод может стать инструментом расширения возможностей человека в XXI веке и послужить источником социальной и интеллектуальной спло­ченности во фрагментированном мире, который должен быть интерпретирован мно­же­ством способов, чтобы быть по-настоящему понятым.

В статье анализируется шведский перевод рассказа “Continuidad de los parques” аргентинского писателя Хулио Кортасара, выполненный Яном Сьёгреном. Это произ­ведение является прекрасным образцом метапрозы, поскольку в нем обыгрываются отношения между вымышленным и реальным читателем. Создавая эстетическую иллюзию, Кортасар заставляет читателя почувствовать напряжение и оставляет его с множеством вопросов, на которые не предлагает ответов. Проведенный анализ наглядно демонстрирует, что состояние напряжения, создаваемое автором, передано не в полной мере и оказывает совершенно иное воздействие в переводе произведения на шведский язык. Изменяя название рассказа и внося другие, казалось бы, незначительные изменения в текст, переводчик создает свою интерпретацию текста оригинала. Структура повествования изменяется, и в результате читатель шведской версии произведения не имеет возможности постичь многочисленные нюансы и интерпрета­ции, которыми изобилует оригинальный текст Кортасара.

Основная идея статьи состоит в том, что литературный перевод использовался в различных целях в эмигрантских периодических изданиях — для образования, раз­влечения, а также укрепления культурной идентичности диаспоры. Эти функции литературного перевода соответствовали политической и идеологической ориента­ции и позиционированию газеты и ее редакторов. В статье анализируются литера­турные переводы, опубликованные в прогрессивной левоцентристской газете “Pros­ve­ta” (просвещение), издаваемой словенской диаспорой в СШA, с момента ее осно­вания в 1916 году до 1933 года, когда она стала выходить лишь пять дней в неделю, а тираж на­чал падать. Были проанализированы публикации в 5273 номерах газеты, вы­явлены тексты литературных переводов, которые были разделены на три основные катего­рии. Результаты анализа показывают, что выбор авторов, чьи произведения были пе­ре­ведены и опубликованы, отражает идеологическое установки редакции и стирает раз­личия между двумя категориями переводных произведений — теми, ко­торые были отобраны для образования читателей “Prosveta”, и теми, которые пред­назначались для их развлечения.

Опираясь на теорию нарратива, автор статьи анализирует второй перевод «Братьев Карамазовых» на французский язык как контрнарратив к первому француз­скому переводу романа. В середине 1880-х годов литературный критик Вогюэ высту­пал против знакомства франкофонной аудитории с сочинениями Достоевского, под­черкивая их несовместимость с французским вкусом. Авторы первого перевода (1888), Гальперин-Каминский и Морис, приняли во внимание опасения Вогюэ и изменили ори­гинальный нарратив путем выборочной апроприации и переосмысления образов героев. В ответ на обвинения в обезображивании романа Гальперин-Каминский ссылался на логику достаточных оснований. В 1906 году читателю был представлен контрнарра­тив — перевод “Les frères Karamazov” авторства Бинстока и Торке. В повторном пе­реводе оригинальное повествование было значительно сокращено. Микротекстуальный анализ показывает, что переводчики не передали ни местный культурный колорит, ни многоязычие оригинала, по большей части сохраненные в первом переводе, который был выполнен в пору моды на русскую литературу. В заключении невероятный успех первого французского перевода «Братьев Карамазовых» объясняется нормализующей функцией нарративов. При этом противодействующий контрнарратив и так назы­ваемый «эффект спящего» не позволили нарративу, созданному Гальпериным-Камин­ским и Морисом, пройти испытание временем.