2020 Том 11 №4

Обзор посвящен ретроспективному анализу развития журнала «Слово.ру: бал­тийский акцент» в период с 2010 по 2020 год. Рассматриваются значимые изменения в редакционной политике издания, динамика его тематического профиля. Устанавли­вается вектор изменения от подисциплинарного гуманитарного издания, рассчи­танного на широкую читательскую аудиторию, к трансдисциплинарному научному журналу, в котором разные дисциплинарные области (лингвистика, литературоведе­ние, история, философия, семиотика) инкорпорируются в единый методологический комплекс, понимаемый с позиций актуальной парадигматики современного гумани­тарного знания.

Рассмотрена специфика реализации речевой агрессии в поэтической коммуникации с акцентом на неконвенциональном функционировании «дискурсивных слов-агрессоров». Цель исследования — анализ агрессивного речевого поведения в поэтической коммуника­ции и выявление некоторых отличий от его осуществления в обыденном дискурсе. Ме­тодология исследования включает методы лингвопрагматического и лингвопоэтическо­го подходов и дискурсивный анализ. Предметом анализа выступили дискурсивные слова, маркирующие речевую агрессию, а также поэтические высказывания, содержащие акты агрессивного речевого поведения как в эксплицитной, так и в имплицитной форме вы­ражения. В результате исследования выявлены специфические стратегии речевой агрес­сии в поэтической коммуникации, к которым можно отнести осуществление авторе­ференциальной критики (посредством речевой агрессии, направленной на язык высказы­вания, на субъект высказывания, на поэтическое высказывание как таковое и также на перцептивный механизм), а также участие в формировании поэтической адресации и субъективации.

Анализируются эмотивный аспект процессов продуцирования и перцепции рече­вого акта угрозы и специфика восприятия данного акта современным носителем рус­ского языка. Рассматриваемый акт представляет собой инструмент побудительного воздействия на слушателя, эффективность которого напрямую зависит от силы инициируемых у него негативных эмоций тревоги, страха и т. д. При этом само про­дуцирование соответствующих высказываний нередко сопряжено с переживанием го­ворящим определенного эмоционального состояния, которое в некоторых случаях мо­жет служить катализатором императивного воздействия. Речевой акт угрозы, явля­ясь элементом конфликтного дискурса, вступает в противоречие с традиционными принципами продуктивной коммуникации и законодательно-правовыми нормами лю­бого развитого государства. Вместе с тем (при определенных обстоятельствах) в рамках повседневной коммуникации вербальная угроза с позиции продуцента речи мо­жет расцениваться и как способ реализации вполне оправданных с социально-этиче­ской точки зрения коммуникативных интенций. Для современного носителя русского языка рассматриваемый акт не является табуированным коммуникативным дей­ствием и может осознанно применяться им в целом ряде конфликтных ситуаций, связанных с защитой его достоинства, жизни, социальных ценностей и т. д.

Исследование посвящено описанию невежливости на уровне интеракции интер­нет-пользователей в условиях конфронтационной коммуникации. Этот подход пред­полагает выявление маркеров речевой агрессии, типичных для определенного типа дискурса, которые позволяют выявить роли и установки участников конфликтного общения. Методология исследования строится на дискурсивном подходе к описанию материала, а также использовании корпусных инструментов в области сбора и раз­метки данных. Для анализа мы выбрали семь конфронтационных тредов в сообще­ствах социальной сети «ВКонтакте» («БОРЩ», «Лентач», «Медуза», «Попереч­ный»). В результате проведенного исследования описаны языковые маркеры перехода от кооперационного к конфронтационному речевому взаимодействию. Мы выявили типичные роли коммуникантов в рамках конфронтационного взаимодействия, от­метили динамику использования агрессивных языковых средств для каждой из предло­женных стратегий. Обнаружены типичные для конфронтационного взаимодействия в социальных сетях тактические приемы: апелляция к достоверности предъявляемой информации, указание на недостаточную степень верификации данных автором, ак­центирование внимания на нарушении правил орфографии и пунктуации. Описанные сценарии регулярно встраиваются в более сложные по структуре конфликты и ха­рактеризуются как мотивы, типичные для агрессии в интернет-коммуникации.

Аргумент к смерти — специфический тип аргументации, явно или неявно апел­лирующий к пределу человеческого существования, риторический прием, способ­ный повысить степень убедительности просьбы, пожелания и т. п. или блокировать саму возможность коммуникации. Степень иллокутивности такой фигуры аргумен­тации может быть связана со шкалой используемых средств: от логических (обобща­ющая индукция и вытекающая из этих обобщений дедукция) до выражения экзистенци­альных угроз и их реализации, что уже выводит за границы аргументации как дис­курсивной практики, а то и делает невозможной саму коммуникацию. Такой тип ар­гументации характерен для социума, отношения в котором строятся не на согласии и балансе интересов, праве, а на произволе.

Cтатья посвящена формальным средствам выражения упрека в русском дискурсе, а также методам их выявления средствами корпусной лингвистики. Теоретическим фундаментом статьи является тезис о существовании в языке «истинных» упреков, способных функционировать в дискурсе автономно и быть адекватно понятыми без обращения к контексту. Практический компонент статьи реализуется в описании процедуры корпусного поиска формальных средств выражения упрека и примеров ис­пользования этой процедуры. Методологически статья предполагает дистанцирова­ние от синтетических позиций прагмалингвистики, доминирующей в российском языкознании настоящего времени, и обращение к упреку как строго лингвистическому объекту, имеющему свои конкретные дискурсивные реализации. Такой подход стано­вится возможным благодаря методам корпусной лингвистики, позволяющей «визуали­зировать» абстрактные конструкции на основе массивов реально существующих язы­ковых данных.

Статья посвящена статистическому исследованию употребления вариантов русских личных имен в речи. Показано, что русские имена делятся на два класса: име­на, имеющие полную и краткую форму, и имена без краткой формы, функции кото­рой выполняет полная. Для имен, имеющих краткую форму, частоты употребления пол­ной и краткой форм могут соотноситься между собой по-разному; это зависит от различных факторов, таких как длина полного имени и пол его обладателя: от бо­лее длинных имен и от женских имен краткая форма употребительнее. На материале На­ционального корпуса русского языка доказано, что употребительность обращения полным именем возрастает в последние 15—30 лет.

Посредством метода корпусного анализа исследуется история обращения госпо­да и других устойчивых обращений, включающих в себя это слово (дамы и господа, гос­пода-товарищи и под.), а также сочетаемость слова господа в функции обра­щения с другими существительными и прилагательными (господа публика, уважа­емые господа и под.). На примерах из литературы показано: хотя обращение дамы и гос­пода не является неологизмом конца XX века, как принято считать, для дорево­люционного периода оно все же скорее маргинально. Также на конкретных примерах демонстрируется, что до революции обращение господа редко могло использоваться по отношению к смешанной, а не только мужской аудитории. Исчезнув после револю­ции, это обращение вернулось во второй половине XX века, причем доля его употреб­лений по отношению к смешанной аудитории выросла по сравнению с дореволюцион­ной, несмотря на параллельный рост количества обращений дамы и господа. Веро­ятно, это в большей степени объясняется экстралингвистическими причинами. От­дельное внимание уделяется особенностям употребления обращения господа в пере­ходные периоды: в начале и в конце существования Советского Союза, а также после его распада.

В статье описывается, когда и при каких обстоятельствах в русском литера­турном языке возникли мужские приятельские обращения «старик» и «старина» (без семантики возраста). Эти обращения активно употреблялись героями прозы эпохи хрущевской оттепели: студентами, учеными, инженерами. Исходно предполагалось, что они возникли именно в это время. Однако анализ данных Национального корпуса русского языка показал, что исследуемые обращения окончательно утратили семан­тику возраста задолго до оттепели; первое — к концу XIX века, второе — примерно в 1920—1930 годы. Развитие функции приятельского обращения у обеих единиц проте­кало сходным образом, с разницей в несколько десятилетий. Обе единицы развили эту функцию на базе использования их в качестве просторечного фамильярного обращения к незнакомому пожилому человеку. В определенный момент времени оба обращения начинали использоваться в целях языковой игры и стилизации речи, и затем обраще­ния постепенно утрачивали отсылку к народной речи и семантику возраста. Первым этот путь прошло обращение «старина»; что касается обращения «старик», то, по-видимому, использование его как приятельского обращения без семантики возраста первоначально протекало в рамках групповых языков.