Смысл в жизни и смысл в тексте (материалы круглого cтола)
Meaning in life and meaning in the text (roundtable proceedings) АннотацияВ рамках круглого стола обсуждаются ключевые вопросы смыслоформирования в нарративных и перформативных практиках. В режиме свободной дискуссии анализируются различные факторы и параметры, определяющие осмысленность действий, и те механизмы, на основе которых они интерпретируются. Все эти механизмы можно рассматривать как проявление различающихся в модальном отношении различных типов текстуализации. Интерпретация и текстуализация позволяет выявить и описать соотнесенность между некоторыми каузальными и функциональными отношениями («смысл в жизни») и их семиотической манифестацией («смыслом в тексте»).
The roundtable discussed the key problems of meaning formation in narrative and performative practices. In free discussion, experts analysed various factors and parameters determining the meaningfulness of action and examined mechanisms for their interpretation. These mechanisms can be considered as manifestations of various modally different types of textualisation. Interpretation and textualisation make it possible to identify and describe the interaction between some causal and functional relations (‘meaning in life’) and their semiotic manifestation (‘meaning in the text’).
Формирование нарратива из перформатива в публичных коммуникациях
The formation of the narrative and the performative in public communication АннотацияНарративы и перформативы со времен британского философа Джона Остина представляют собой противоположные понятия, входящие в объем родового понятия речевой акт. При этом понятия были разделены по признаку присутствия в тексте повествования или побуждения, описания или императива. Перформатив, как и нарратив, создается под давлением различных внешних факторов, связанных с системой публичных коммуникаций, окружающих автора, и множества резонов и доводов, находящихся в его сознании как отражения процессов, происходящих во внешней среде. Все эти факторы влияния переплавляются в процессе создания текста, и зритель (читатель) потребляет уже готовую информацию, которая неизменно несет на себе отпечаток габитуса автора. В процессе создания текста автор передает свои желания, свое отношение к выбранной проблематике. Цель исследования — найти ответы на два вопроса. Может ли нарратив в своей основе содержать явную манипуляционную основу или скрытое побуждение? Служит ли картина мира, частично формирующаяся под воздействием нарративов, примером для принятия решения в ситуации, которая может возникнуть у читателя (зрителя)? Таким образом, необходимо выяснить отношения между перформативом и нарративом, которые могут быть нескольких видов. Для ответа на исследовательские вопросы рассматривается генезис нарративов, анализируются возможные сочетания нарративов и перформативов, определяется влияние перформативов на формирование интенционной составляющей нарратива. В результате исследования можно утверждать, что каждый нарратив содержит в себе не менее одного перформатива и что нарратив основан на перформативе и в различных видах содержит манипуляционную составляющую.
Since the British philosopher John Austin, narratives and performatives have been considered as opposite concepts covered by the generic concept of speech act. At the same time, these concepts were separated according to whether a narrative, inducement, a description, or an imperative was present in the text. Similar to the narrative, the performative is created under pressure from various external factors associated with the system of public communications, to which the author is exposed, and a multitude of reasons that reflect in his or her mind external processes. All these factors and influences transmute in the course of text creation; the viewer/reader consumes ready-made information, which invariably bears an imprint of the author's habitus. When creating a text, the author conveys his or her desires and expresses his or her attitude to the chosen problem. This study aims to answers two questions. Can a narrative have at its core an explicit manipulative basis or a hidden motive? Can the picture of the world, which develops, inter alia, under the influence of narratives, serve as a pattern for decision-making by the viewer/reader? It is necessary to this end to identify the relationship between the performative and the narrative (there are several types of these relationships). To answer the above question, the genesis of narratives is considered, possible narrative–performative combinations analysed, and the effects of performatives on the formation of the intentional component of the narrative established. The findings suggest that each narrative contains at least one performative and that the narrative is based on the performative and contains a manipulative component.
Гибридные тексты как форма взаимодействия авангардного художественного и политического дискурсов
Hybrid texts as a form of interaction between avant-garde artistic and political discourses АннотацияПроанализированы гибридные тексты как особый тип текстовых структур, возникающих в области «междискурсивного взаимодействия» и относящихся к «контаминации дискурсов». Предметом анализа выступает взаимодействие авангардного художественного и политического дискурсов, что обусловлено как их контактами в исторической перспективе (на протяжении ХХ—ХХI веков), так и наличием общих типологических свойств. Основными методами исследования являются лингвопрагматический, лингвопоэтический и дискурс-анализ. Предложено определение гибридизации и гибридных текстов, выделены языковой, жанровый, поликодовый и мультимедийный типы гибридизации. Среди языковых гибридов особое место занимают ономатопеи-гибриды, в основе которых заложены звуки военных действий, слова-гибриды, образованные с помощью дефиса и соединительных гласных, двуфокусные семантические гибриды и гибридные синтаксические конструкции. Жанровая гибридизация реализуется в таких формах, как авангардные художественно-поэтические манифесты, приказы и декларации. К поликодовым гибридам относятся художественно-политические тексты, в которых совмещение различных кодов (вербального, визуального, аудиального, кинестетического и др.) сочетается с совмещением различных типов дискурса; при этом каждый из элементов поликодового гибридного сообщения одновременно реферирует и к художественной, и к политической реальности. Мультимедийный тип гибридизации включает тексты, в которых используются инновационные технологии и новые медиаканалы, а также совмещаются несколько каналов передачи информации, что порождает новую систему отношений и позволяет сформировать новое «тотальное произведение искусства».
This paper explores hybrid texts as a special type of text that forms within ‘inter-discourse interaction’ and relates to the ‘convergence of discourses’. The analysis focuses on the interaction between avant-garde art and political discourses, which have been in close contact since the 20th century and have common typological features. The main methods used in this study are the linguistic pragmatic method, the linguistic poetic method, and discourse analysis. The article proposes a definition of hybridization and hybrid texts while distinguishing between the linguistic, genre, multimodal, and multimedia types of hybridization. Special cases of language hybrids are onomatopoeic hybrids, which are based on the sounds of hostilities; hybrid words formed with a hyphen or a connecting vowel; bifocal semantic hybrids; and hybrid syntactic constructions. Genre hybridization occurs in avant-garde art and poetic manifestos, decrees, and declarations. Multimodal hybrids include artistic-political texts in which a combination of codes (verbal, visual, auditory, kinesthetic, etc.) co-exists with a combination of various types of discourse. At the same time, each of the elements of a multimodal hybrid message refers simultaneously to both artistic and political reality. The multimedia type of hybridization includes texts that use innovative technologies and new media channels while combining several information transfer channels. This way, a new system of relationships is built and the possibility arises to create a new ‘total work of art’.
Взаимоподобие смыслов и структура художественного текста
The mutual similarity of meanings and structures in a literary text АннотацияРассмотрен один до сих пор не описанный способ дискурсивного выделения. Показано, что фрагменты художественного текста, которые воспринимаются как особенно яркие и афористические, во многих случаях обнаруживают комплекс повторяющихся черт: во-первых, в них присутствует того или иного рода взаимоотраженность смыслов (возникающая в метафоре, сравнении, параллелизме или благодаря тому, что совмещаются друг с другом контрадикторные представления); во-вторых, такая взаимоотраженность смыслов подвергается отчетливой детривиализации, то есть подчеркивается специальными средствами, одним из которых является нарочитая затрудненность текста, обеспечиваемая чаще всего амфиболией — использованием слова или выражения одновременно в двух резко различных значениях; в-третьих, соответствующий фрагмент как правило связан с предтекстом сильной анафорической связью, то есть связью по линии подлежащего или дополнения — собственно актантов (хотя присутствие связи по линии сирконстантов не исключается); в-четвертых, дискурсивная связь соответствующего фрагмента с предтекстом носит в определенном смысле предсказуемый характер. Делается вывод о том, что данный служащий дискурсивному выделению комплекс, с одной стороны, широко используется литературой, а с другой — устроен принципиально сложнее, нежели средства дискурсивного выделения, до сих пор исследовавшиеся нарратологами.
This paper discusses a discourse grounding strategy that has not been described before. It is shown that the fragments of a literary text that are perceived as impressive, aphoristic, etc., tend to have a set of recurrent features. Firstly, in such fragments, there often is mutual reflectedness of meanings (it emerges in metaphors, similes, parallelisms, or juxtapositions of contradictory notions). Second, mutual reflectedness goes through pronounced detrivialization, i.e it is emphasised using special means, one of which is the ostentatious intricacy of the text usually achieved through amphiboly, or intended ambiguity. Thirdly, there is usually a strong anaphoric link between such fragments and the preceding text, i. e. a link between subjects and/or objects (this does not exclude adjunct-based links). Fourthly, the type of discourse relation between such fragments and the previous text is highly predictable. The main conclusion drawn in the article is that the described set of properties, which is instrumental in discourse grounding, is widely used in literature, on the one hand, and it is much more complex than the grounding devices earlier studied by narratology.
Реальность вымысла в художественном мире: об одном фрагменте из «Соляриса» Станислава Лема
The reality of fiction in a literary world: on an excerpt from Stanisław Lem’s Solaris АннотацияНа примере фрагмента из романа Станислава Лема «Солярис» проводится мысль о том, что в литературном тексте художественный мир и мир физической реальности, взаимодействуя друг с другом, могут формировать такую реальность, которая парадоксальным образом оказывается реальнее той действительности, которую принято считать реальной; вместе с тем показывается, что художественный мир, реализованный в литературном тексте, может стать своего рода поводом для умозаключений читателя о мире, в котором читатель живет, то есть литература воздействует если не на действительность, то по крайней мере на восприятие действительности. Таким образом, художественный мир является не просто реальностью, а реальностью высшего порядка.
Using an excerpt from Stanisław Lem’s Solaris, this article explores the idea that, in a literary text, a fictional world and the world of physical reality may interact to form such a reality that can paradoxically turn out to be more real than what we believe to be the actual reality. It is also shown that the fictional world realized in a literary text may bring the reader to certain conclusions about the world in which he or she lives. Thus, even if literature is incapable of affecting reality, it can change the way the latter is perceived. A fictional world is not just a reality — it is a reality of a higher order.