2014 Выпуск №3(49)

Кантовский взгляд на просвещение в статье 1784 года несет в себе ряд затруднений: в нем доминируют негативные характеристики, кроме того, безудержное пользование собственным рассудком может привести к логическому эгоизму (и иным его формам), отрицающему необходимость проверки своих суждений при помощи рассудка других. В «Критике способности суждения» и в «Антропологии…» Кант уточнил собственную позицию, дополнив негативную максиму самостоятельного мышления позитивной максимой мышления себя на месте другого, а также максимой последовательного и согласного с собой мышления. Самостоятельное мышление как поиск высшего пробного камня истины в собственном рассудке/разуме дополняется мыслью об общем человеческом разуме как пробном камне истины, который одинаково близок и доступен всем. Обдумывание способов содействия просвещению и выхода из состояния несовершеннолетия приводит Канта к противоречиям и парадоксам. Принуждение к отказу от принуждения в индивидуальном порядке с 1790 года тесно переплетается с тематикой социально-политических преобразований, способствующих прогрессу. Хотя в статье о просвещении, в «Религии в пределах одного только разума» и в «Антропологии…» Кант и дает глубокое философское и экзистенциальное толкование революции как истинного преобразования образа мышления (Denkungsart),  умонастроенности (Gesinnung), внутреннего мира человека (Innern), преобразования, связанного с образованием ноуменального характера, однако в 90-е годы XVIII века под впечатлением испытанного от Французской революции «энтузиазма» доминирующим у него становится довольно плоское социально-политическое значение революции, правда, интерпретируемой им как «знак» исторического прогресса и прогресса в осуществлении естественного права. Некоторые современники Канта, оспоривая оценки революции, оказывались ближе к его идеалам середины 80-х годов XVIII века, чем он сам середины 90-х годов того же века.

Анализируется работа Канта «Ответ на вопрос: что такое просвещение?» Раскрываются философские предпосылки и сущность кантовского просвещения как политического проекта. Исследуется взгляд Канта на различие между «публичным» и «частным» использованием разума. Указывается на основополагающее значение этого различия для выработки идеала просвещения в области политической жизни. Предлагается видение этого идеала в эволюционном пути развития общества, основа которого — перестройка общественного сознания. Точка зрения Канта о том, что главный ресурс для развития общества состоит во всесторонней критике социальной действительности со стороны способного к самоопределению гражданина, рассматривается на фоне взглядов Руссо, отстаивающего право народа на революцию. После реконструкции кантовской позиции обсуждаются возможные теоретические проблемы, связанные с принятием этого проекта. Отмечается, что данный проект функционирует только при условии совпадения интересов правительства и гражданина. Примеры из российской истории свидетельствуют о том, что даже общая заинтересованность правителя и гражданина в благе государства оставляет пространство для конфликтов между ними. Рассматривается кантовский парадокс об обратно пропорциональной связи между уровнями гражданской свободы и свободы духа. Выдвигается гипотеза о диссиденстве как возможной политической форме реализации этого парадокса. На основе сформулированной дилеммы гражданина предлагается идея об антиномии политического разума, а также ее решение при помощи понятия о чистой совести. Проводится анализ понятия о чистой совести и на примерах показывается, что для его адекватного понимания необходимо учитывать практическую философию Канта. Делается вывод о том, что в отличие от коперниковской системы теоретического разума, кантовская система практического разума остается птоломеевской, где человек есть единственный центр и конститутивная величина этой сферы. Утверждается, что смысл кантовского просвещения состоит в отстаивании свободы человека и его достоинства.

Подвергается критике попытка, что называется, сделать ответственным за Конституцию РФ И. Канта. На самом деле требуется серьезная доработка статей Конституции для того, чтобы они, действительно, стали отвечать духу и букве кантовских идей в отношении государственноправового устройства. Обращается внимание на необходимость более внимательного учета двух положений кантовской философии: взаимодополнительности морали и права и защите традиционных семейных ценностей. Юридическим дискуссиям о сущности конституционализма, верховенстве права, правовом государстве явно не хватает философской глубины, обращения к истокам данных феноменов. Без философского осмысления феномена права юристам невозможно будет ни понять «идеализм» Канта, ни прояснить связь этого идеализма с правовой практикой. Предложено рассмотреть две стратегии, отвечающие кантовскому духу правового государства в современных российских условиях: принцип воспитания моральной личности (а не компетентной) и принцип народосохранения. В качестве обязательных условий действенности конституционных норм и положений указывается на необходимость укрепления морального и общекультурного уровня, чему немало могли бы способствовать образцы морального поведения со стороны власти и изменения в образовательной политике. Поэтому сейчас важнее не правовая реформа, а моральное состояние общества, тот моральный климат и моральные императивы общественного сознания, которые в современном мире оказывают серьезное влияние и на формирование морали личности. Другой важной государственной стратегией представляется ориентация на воспитание самодостаточной и моральной личности, то есть гуманитаризация, а не юридизация образования.