2020 Том 11 №3

Рассмотрена эволюция понятия «народ» в политической философии Томаса Гоббса, Самуила Пуфендорфа и Бенедикта Спинозы. Политическая мысль Европы XVII сто­летия демонстрирует сознательный уход в сторону от устоявшейся средневековой схоластической традиции мышления о народе и власти. Политика начинает мыс­литься как комплекс человеческих действий, направленных на достижение тех или иных человеческих целей в пределах человеческого же мира. Это, в свою очередь, приво­дит к рационализации политики и, как следствие, к отказу от одной из наиболее сильных мистико-теологических абстракций позднего Средневековья — от понятия народа как некоего мистического тела. Протестантская наука сделает ясный выбор в пользу механицизма в политике, обозначив народ как artificial Person.
Автор подчеркивает, что введение понятия «естественное состояние» привело к изменениям в онтологическом статусе народа в политической теории. Народ стано­вится своего рода «мерцающим субъектом», возникающим при переходе из естествен­ного состояния в гражданское и исчезающим при обратном возвращении. Непосред­ственно в гражданском состоянии народ актуализируется лишь когда он непосред­ственно активен, то есть выступает в роли законодателя. В остальных же случаях можно говорить о том, что народ как политический субъект трансформируется в multitudo, состоящее из подданных.

The author considers the evolution of the concept “people” in the political philosophy of Thomas Hobbes, Samuel Pufendorf and Benedict Spinoza. The political thought of Europe in the 17th century demonstrates a conscious turn from the medieval scholastic tradition of thinking about people and power. Politics begins to be thought of as a complex of human ac­tions aimed at achieving certain human goals. This, in turn, leads to the rationalisation of politics and, as a consequence, to the rejection of one of the most powerful mystical and theo­logical abstractions of the late Middle Ages — the concept “people” as a kind of mystical body. Protestant science makes a clear choice in favour of interpreting the concept as an “arti­ficial person”. The author emphasizes that the introduction of the concept “natural state” led to changes in the ontological status of people in political theory. The concept “people” becomes “a flickering subject” that appears during the transition from a natural state to a civil one and disappears when the transition goes in the opposite direction. In a civil state, people become an active subject when they perform the function of the legislator. In other cases, people as a political subject transform into a certain multitude, consisting of separate individuals.

Отечественная война 1812 года часто называется в качестве события, повлияв­шего на становление русского национального сознания. Однако реальная ситуация была гораздо сложнее, поскольку одновременно сосуществовали еще и имперская и сословная идентичность, часто соединявшиеся в рамках одного дискурса. В условиях фактиче­ского запрета на обсуждение идеи гражданской нации российские интеллектуалы сде­лали акцент на культурно-языковой составляющей национализма. Целью данного ис­следования стало выделение содержания концепта «народ» в манифестах, написанных А. С. Шишковым и выражавших официальную позицию верховной власти по вопросам национального единства. Для ее достижения был использован метод дискурс-анализа, позволивший поместить тексты А. С. Шишкова в более широкий исторический кон­текст, проследить их истоки в дискуссиях о языке начала XIX века и определить их влияние на последующий процесс нациестроительства. Будучи сторонником создания русского литературного языка на основе «народного» и «церковнославянского» компо­нентов, А. С. Шишков воплотил эти взгляды при создании текстов манифестов во время войны 1812 года. Несмотря на то что в них прослеживается определенное про­тиворечие между идеями сословного общества и национального единства, используе­мые им стиль и образы сделали возможным восприятие текстов представителями всех сословий. В дальнейшем используемое Шишковым понятие народа уже как сино­нима нации стало общеупотребительным при формировании мифа о войне как обще­национальном деле, что легло в основу формирования русского национального сознания.

The Patriotic War of 1812 is an event that influenced the formation of the Russian na­tional consciousness. At that time, imperial and class identities coexisted. With the de fac­to ban on discussing the idea of a civil nation, Russian intellectuals focused on the cultural and linguistic components of nationalism. The aim of this study was to identify the content of the concept of ‘people’ in the manifestoes by Shishkov. These texts expressed the official posi­tion of the supreme authority on national unity. The method of discourse analysis employed by the author, made it possible to place Shishkov’s texts in a broader historical context, trac­ing their origins in the discussions on the language of the beginning of the 19th century and determining their impact on the subsequent process of nation-building. Being a supporter of the creation of the Russian literary language on the basis of the folk and Church-Slavonic Russian, Shishkov embodied these views in the texts of manifestoes during the War of 1812. Although there is a certain contradiction between the ideas of class society and national unity, the style and images used made it possible for representatives of all classes to perceive the texts. Later on, “people” as a synonym of “nation” was widely used in the formation of the myth of war as a national affair, forming the foundation for the formation of the Russian na­tional consciousness.

В 1836 году П. Я. Чаадаев в частном письме А. И. Тургеневу упомянул о том, что французский автор А. де Токвиль украл у него «глубокую мысль» о точке отправления народов, определяющей их судьбы. Российские и зарубежные исследователи по-разному трактовали эти слова, пытаясь оценить серьезность чаадаевского упрека. Рассмотре­на история цитаты, проанализировано употребление выражения le point de départ в сочинениях Токвиля («Демократия в Америке») и Чаадаева («Философические пись­ма», «Апология сумасшедшего»). Обоснован тезис о том, что понятие «отправной точки», имеющее особое значение в концепции Токвиля, было также важным для Чаа­даева, использовавшего это словосочетание в разных контекстах. В процессе сопостав­ления русских переводов текстов Токвиля и Чаадаева выяснено: несмотря на то что переводчики применяли разные стратегии для передачи словосочетания на русском языке, во всех случаях в большей или меньшей степени возникала угроза нарушения авторского замысла. На основании анализа словоупотребления у обоих авторов сфор­мулированы рекомендации по уточнению переводов их сочинений на русский язык. Также рассмотрены возможные источники образа «точка отправления народов» у Ток­виля (от Ф. Гизо до американских собеседников).

In 1836, Peter Chaadaev in his private letter to Alexander Turgenev mentioned that the French thinker Alexis de Tocqueville had stolen from him a “deep thought” that the point of departure of peoples determined their fate. Russian and foreign scholars interpreted these words differently, trying to assess the seriousness of Chaadaev’s reproach. The article explores the history of the expression ‘le point de départ’ and the use of it in the works by Tocqueville (“Democracy in America”) and Chaadaev (“Philosophical Letters”, “Apology of a Mad­man”). The author argues that the concept of the ‘point of departure’, which had special sig­nificance for Tocqueville, was also important for Chaadaev, who used this phrase in different contexts. Having compared Russian translations of the texts by Tocqueville and Chaadaev, the author concludes that although the translators used different strategies to convey the meaning of the phrase in Russian, in all cases, to a greater or lesser extent, there was a threat of violation of the intentions of both authors. Based on the analysis of the word usage in the texts of both thinkers, the author suggests a number of recommendations aimed to clarify the translations of Chaadaev and Tocqueville works into Russian. The article also notes possible sources of the image “the point of departure of peoples” in the text by Tocqueville (from François Guizot to American interlocutors).

Представлено описание идеологемы «русский народ» и ее воплощения в текстах художественной и документальной литературы XIX века. При этом рассмотрены как само общественно-политическое понятие, так и закрепляющее его устойчивое слово­сочетание. Материал исследования собран на основе Национального корпуса русского языка. Тексты проанализированы корпусным, контент-аналитическим и когнитив­ным методами. Цель предпринятого исследования заключается в определении и ха­рактеризации такого объекта, как «русский народ». Обоснован вывод, что именно в XIX веке рассматриваемая номинация терминологизируется, а образ «русского наро­да» мифологизируется. Авторы заключают, что «русский народ» подразделяется на «простой народ» и «общество», которое ведет себя с народом по-отечески, принимая миссию его просвещения и освобождения. В смысловом поле концепта «русский народ» выделяются такие семантические компоненты, как «вера», «верность», «терпение», «терпимость», «понятливость», «восприимчивость», «открытость», «простоду­шие», «ювенильность» и др. Рассматриваются нравственные и интеллектуальные свойства «русского народа», в основе своей диалектичные и амбивалентные, которые в зависимости от точки зрения оцениваются с позиций «свой — чужой». Анализ пока­зывает, что после отмены крепостного права в 1861 году образ «русского народа» под влиянием общественных процессов претерпевает значительные изменения.

The article describes the ideologeme “Russian people” and its use in the texts of fiction and documentary literature of the 19th century. The authors explored both the socio-political concept “'Russian people” and its verbalization in Russian. The research material included examples from the Russian National Corpus, which were analysed using corpus, content-analytical and cognitive methods. This research aims to identify and to characterise the con­cept “Russian people”. The authors argue that it was in the 19th century that the concept “Russian people” evolved into a term and the image of Russian people was mythologized. The authors concluded that the concept “Russian people” is composed of two parts — ‘ordinary people’ and ‘society’. The latter behaves in a fatherly way, taking upon itself the mission of enlightenment of ordinary people and their liberation. In the semantic field “Russian people” there are numerous semantic components directly related to the concept analysed: faith, faith­fulness, patience, tolerance, understanding, receptivity, openness, simple-mindedness, juve­nility, etc. The authors consider the moral and intellectual qualities of Russian people, which are dialectical and ambivalent. The authors explore these characteristics of Russian people from the standpoint of the dichotomy own vs. alien. The analysis shows that after the abolition of serfdom in 1861, the image of Russian people undergoes significant changes under the in­fluence of social processes.

Понятие «соотечественник» — один из ключевых инструментов самоописания об­щества, именно благодаря ему происходит ключевое разграничение «мы» — «они». Прослежена история этого слова начиная с его появления в XVIII веке. Две линии скре­стились при его возникновении — с одной стороны, старославянское и древнерусское отечество, понимаемое как место происхождения, с другой — послуживший образцом галлицизм «компатриот». Эти два понимания формируют два новых прототипиче­ских значения: первое, «гражданское», — собирательное и высокое, и второе, тяготе­ющее к этничности, обозначающее — если нет контекстуальных уточнений — рус­ских. По мере усиления государственных институтов первое должно было стать пре­обладающим, что в определенной мере имело место к началу ХIХ века. Однако вплоть до настоящего времени следует говорить не о синтезе, а скорее о доходящей до энан­тиосемии разноголосице его значений. Кроме того, в словоупотреблении ХIХ века воз­никает новое значение: русские за рубежом. По принципу инверсии формируется взгляд на себя, но со стороны. Слово наполняется новыми оценочными смыслами, при этом превалируют негативные коннотации. Амбивалентным образом смешиваются и заступают место друг друга: мы — они, здесь — там, свои — чужие. Оказываются разделенными собирательное (объединяющее нас) и разграничительное (отделяющее от них) значения. Возникают разнообразные гибридные «соотечественники»: мы — там, они — здесь и т. д. Гетерогенность семантики слова отражает коллизии внутри об­щества, что в начале ХХ века обернулось его трагическим расколом.

The concept “sootechestvenniki” is one of the key tools for self-description of society; it is an instrument for drawing borderlines between “we” and “they”. The article describes the development of the meaning of this word since its coinage. The word appeared in the 18th cen­tury as a merger of the Old Slavic and Old Russian ‘otechestvo’ (fatherland, understood as one’s place of origin) and the French ‘compatriot’. This merger resulted in the formation of two new prototypical meanings: one is civic, collective and elevated, and the other gravitates to ethnicity since it is used to refer to Russians. With the strengthening of state institutions in Russia, the first meaning was bound to dominate and it did at the beginning of the 19th century. However, one should speak not about the synthesis, but rather about the discordance of the two meanings. In the 19th century, another meaning developed in the semantic struc­ture of the word: ethnic Russians living abroad. Gradually, the word acquired new evaluative meanings, while negative connotations still prevailed. The basic oppositions (we — they, here — there, ours — alien) interacted in an ambiguous way, substituting each other. A variety of hy­brid “compatriots” arose: we are there, they are here, etc. The heterogeneity of the seman­tics of the word reflects collisions within society, which faced a tragic internal split in the 20th century.

Проанализированы представления сторонников Конституционно-демократиче­ской партии о понятии «народ». Этот вопрос имеет принципиальное значение при анализе кадетской идеологии. «Народ» выступал для кадетской партии основной по­литической ценностью. Автор соотносит это понятие с такими значимыми для партии терминами, как «общество», «нация», «народность». Рассматриваются от­ношения «народа» с властью, государством, кадетской партией, представитель­ством, человечеством. Исследуется эволюция понимания кадетами «народа» в связи с определенными социальными процессами, развитием политического кризиса, револю­циями 1905—1907 и 1917 годов. Автор приходит к выводу, что с началом революци­онного периода кадеты отказались от консервативной по своему происхождению три­ады «власть — общество — народ» и заменили ее на демократическую по природе ди­хотомию «власть — народ». «Народ» включил в себя образованную общественность и был противопоставлен «власти». В новом значении «народ» рассматривался как «третье сословие», будущая гражданская нация, призванная к конструированию по­литического строя, который основан на идее народного суверенитета. В этом смысле кадетская идеология являлась революционной, предполагала разрыв со «старым поряд­ком». «Народ» не считался уникальным целым и понимался как составная часть чело­вечества, развивающаяся вместе с ним по общим законам. Сторонники кадетской партии рассматривали ее как силу, представляющую и формулирующую интересы всего «народа». Наличие кадетов в Государственной думе превращало ее в народное представительство, хотя в подлинном смысле таковым могло быть лишь Учреди­тельное собрание, созванное на основе всеобщего избирательного права. Широкая демо­кратизация в ходе Февральской революции соответствовала кадетскому понятию о народном суверенитете. При этом кадеты не имели идейных оснований противосто­ять дальнейшей радикализации революции.

The article considers the interpretation of the concept “people” by the Constitutional Democratic Party supporters. This concept is of fundamental importance for the analysis of Cadet ideology. The concept “people” was of great political value for the Cadet party. The author correlates this concept with such notions relevant for the Party as society, nation, and nationality. The author examines the relations of “people” with the authorities, the state, the Cadet Party, the Parliament, and humanity. Special attention is paid to the evolution of ca­dets’ understanding of the concept “people” in connection with social processes, the develop­ment of the political crisis and revolutions of 1905—1907 and 1917. The author holds that already at the beginning of the revolutionary period, the Cadets substituted the triad “author­ity — society — people”, which was conservative in origin by the dichotomy “power — peo­ple”, which was democratic in nature. The “people” included the educated public and was opposed to the “authorities”. In its new meaning, “people” was seen as the “third class”, the future civil nation, called to construct a political system based on the idea of popular sover­eignty. In this sense, the Cadet ideology was revolutionary and implied a break from the An­cien régime. The “people” were not considered as some unique whole but rather as an integral part of humanity, developing together with it according to universal laws. The Cadet Party was considered by its supporters as a force representing the interests of the entire “people.” Cadet faction in the State Duma turned it into a popular representation. Although only the Constituent Assembly convened on the basis of universal suffrage can be considered to be a truly democratic representation. Broad democratization during the February Revolution cor­responded to the Cadet concept of people sovereignty. Moreover, the Cadets had no ideological grounds to oppose the further radicalization of the revolution.

Исследование раскрывает отношение группы военных интеллигентов и близких к ним лиц конца XIX — начала XX века — издателей, авторов и подписчиков журнала «Тысяча восемьсот двенадцатый год» («1812 год») — к понятию «характерные черты русского народа». Те же люди стояли у истоков создания Музея 1812 года и панорамы «Бородино», написанной художником Ф. А. Рубо к 100-летию Отечественной войны 1812 года. Панорама стала в определенном смысле визуализацией взглядов группы во­енных историков, преподавателей и популяризаторов на это событие. С одной сторо­ны, публикации в журнале отражали сложившееся в их среде миропонимание и слово­употребление, с другой — активные единомышленники в период подготовки к юбилей­ным торжествам, оказывали влияние на распространение и утверждение ценностных ориентиров среди широкого круга людей, имевших равный или более низкий социаль­ный статус, образовательный и культурный уровень. Знание семантики языка авто­ров журнала позволяет переводить заложенные и действующие в художественной па­нораме и современном музее смыслы на язык современного посетителя. В работе про­водится текстологический анализ материалов двадцати четырех номеров журнала. При сопоставлении литературных, научно-популярных и информационных текстов с данными о фактах биографий и деятельности авторов можно получить общее пред­ставление о содержании, которое вкладывали в понятия «свойства» / «характер рус­ского народа» эти «малозаметные участники дискурса».

The author explores the perception of the characteristic traits of Russian people that was widespread among military intellectuals and their associates — publishers, authors and sub­scribers of the journal “1812” at the end of the 19th — the beginning of the 20th centuries. The same group of military historians, academics and popularizers initiated the foundation of the Museum of 1812 and the Borodino panorama, painted by F. A. Roubaud for the 100th anni­versary of the Patriotic War of 1812. On the one hand, publications in the journal reflected the prevailing worldview and the lexis used at that time. On the other hand, articles of the journal disseminated a set of values amongst the readership, having an equal or lower educa­tional, cultural and social status. The knowledge of the language of the journal and the speci­ficity of its semantics allows translating the meanings encoded in the articles and the Pano­rama into the language of the contemporary visitor. This article provides a textual analysis of twenty four issues of the journal. Comparative analysis of literary, popular science and in­formation texts and the biographies and activities of the authors, makes it possible to under­stand the intended meaning these “unobtrusive participants in discourse” ascribed to the words “character trait” or “character” of Russian people.

Для понимания того, как развивался концепт «народ» в Новое время, необходимо учитывать возможность интерпретации его как носителя суверенитета. Данная концепция восходит к временам ранних буржуазных революций. В свою очередь, очень интересным представляется возникновение в таком случае определенных параллелей с идеологией гражданства и с взглядом на динамику развития концепта народа / нации через интерпретации гражданства. Эти интерпретации должны учитывать ход и результаты современных теоретических дискуссий о феномене гражданства. Автор рассматривает проблему единства отечественной традиции гражданства. Парадок­сальность применения понятия «гражданин» в российском контексте проявляется уже в XVIII веке. В одних случаях слова гражданин и подданный используются как си­нонимы, в других понятие гражданин применяется только к дворянам как пред­ста­вителям элиты, что одновременно отсылает к противопоставлению абсолю­тист­ской власти и подразумевает сознательное исключение податного населения из ин­ститута гражданства. Двойственность в понимании гражданства внутри сослов­ного общества, находящегося в ситуации кризиса, проявляется и накануне революци­онных потрясений 1917 года, и в советский период. В рамках провозглашенного боль­шевиками радикального разрыва с прошлым была поставлена под сомнение старая со­словная стратификационная система. В первый месяц после революции большевики офици­ально отменили сословия, титулы и чины. Согласно Конституции РСФСР 1918 года, понятие класса стало частью правовой системы Советской России. Только «трудя­щиеся» получали политические права и тем самым полное гражданство. Граж­данское состояние возникает в контексте идеологии трудящихся и эксплуатируемых классов, которым противостоят неработающие (буржуазные) элементы. Граждан­ство пере­ставало зависеть от территории и национальности, но в то же время была создана юридическая категория людей, лишенных гражданства, внутри государства. Парадок­сальным образом само гражданство определялось через его отсутствие, то есть через то, чего нет. Таким образом, концепции гражданства и сословность в им­перский и со­ветский периоды часто сосуществуют, взаимно дополняя друг друга и об­разуя причудливый синтез традиционного и современного подходов к интерпрета­ции феномена гражданства.

The author studied the development of the concept “people” in contemporary history tak­ing into account its possible interpretation as a bearer of sovereignty. This concept goes back to the time of early bourgeois revolutions. The author holds that there are certain parallels between the ideology of citizenship, the development of the concept “people / nation” and the interpretation of the concept “citizenship”. Contemporary theoretical debates about citizen­ship are fully applicable to the history of the interpretation of citizenship in Russia. The Unit­ed States or Great Britain have a century-long tradition of citizenship. Unlike them, Russia has gone through several stages of radical changes associated with deep political and social transformations, hence a variety of understanding of the concept analysed. A paradoxical interpretation of the concept "citizen" in Russia became evident in the 18th century. Then a citizen and a subject tended to be used either as synonyms or “citizens” were understood as a social group related to nobility. Thus, the concept analysed was used in a variety of meanings and contexts. The same duality in the interpretation of citizenship within the class society manifested itself on the eve of the 1917 Revolution. The class-based duality of citizenship was also noticeable during the Soviet period. After the radical break with the past proclaimed by the Bolsheviks, the old class stratification system had to be changed. In the first month after the Revolution, the Bolsheviks officially abolished estates, titles and ranks. Under the 1918 Constitution of the RSFSR, the concept “class” became a legal term in Soviet Russia. Only “workers” received political rights and thus full citizenship. The official civil status or citi­zenship was an integral part of the ideology of workers and “exploited” classes as opposed to “non-working, bourgeois elements”. The idea of citizenship ceased to depend on territory and nationality. As a result, a group of people was legally deprived of citizenship while perma­nently residing in the state. Paradoxically, in Soviet Russia citizenship was defined through its absence, through what it was not. The concepts of citizenship and classhood during the Imperial and So­viet periods often coexisted, complementing each other and forming a bizarre synthesis of traditional and modern approaches to the interpretation of the concept of citizen­ship.