2019 Том 11 №2

Статья посвящена исследованию совре­менной политико-правовой модели этнической политики Норвегии в северных губерниях. Целью исследования является анализ в исторической ретроспективе модели государственной этни­ческой политики Норвегии в северных губерни­ях, определение ее операциональных возможно­стей, а также эффективности в условиях уси­ления миграционных потоков и изменения соци­ально-экономического климата страны. Уста­новлено, что в Королевстве Норвегия суще­ст­ву­ет единый подход к государственной эт­но­на­цио­нальной политике, основанный на де­клари­ру­емом мультикультурализме, но в то же время в от­ношении ряда этнических групп при­ме­ня­ют­ся иные этнополитические модели. В связи с этим на данном этапе исторического разви­тия в Норвегии на фоне провозглашаемого госу­дар­ственного мультикультурализма через приз­му интеграции в равной степени действу­ют мо­дели аккультурации и ненасильственной ас­си­миляции. Зафиксированы спорадические про­яв­ления национализма и добровольной сегре­га­ции. Несмотря на наличие единого государ­ст­вен­ного подхода в области этнополитики, а так­же по­ли­тико-правовых достижений Норве­гии в обла­сти прав коренных народов, прави­тель­ство про­водит дифференцированную «ги­брид­ную» эт­нонациональную политику в отно­шении эт­ни­ческих групп, проживающих на ее тер­рито­рии. Усиление внутриполитической борь­бы меж­ду «правыми» и «левыми» партия­ми в нор­веж­ском Парламенте (Stortinget) явля­ется од­ним из катализаторов непопулярных и ситу­аци­он­ных политических решений в области меж­эт­нического взаимодействия.

In this article, we study the political and legal model currently used by Norway in its Northern counties. This work is a part of comprehensive research supported by the Russian Science Foundation. Our study aims to provide a historical perspective to the model of Nor­way’s national ethnic policy in the Northern counties by identifying the operational capabili­ties and assessing the efficiency of these models amid increasing migration flows and changes in the country’s socio-economic environment. The methods we use in this multidisciplinary study are situated at the interface of national and international law, political science, history, and sociology. They include the comparative historical method (the dynamics of ethno-political processes), the systemic method (ethic policy in the framework of target-based pro­gramme management), the comparative law method (a comparison of national legal systems and international contractual standards), the value and norm-driven method (ethnic policy viewed through the prism of public good), institutional method (the role of political institu­tions), and the secondary analysis of sociological data. We also rely on qualitative methods, namely, the collection, analysis, and interpretation of data on ethnic diasporas living in the North of Norway. As a result, we establish that the Kingdom of Norway has a unified ap­proach to national ethnic policy, which rests on self-confessed multiculturalism. However, different ethnic political models are applied in the case of certain ethnic groups. Today, against the background of declared state multiculturalism and integration, the models of ac­culturation and non-violent assimilation are both operational in Norway. There are sporadic expressions of nationalism and voluntary segregation. We conclude that, despite a unified approach to ethnic policy and despite Norway’s political and legal achievements in the pro­tection of indigenous peoples’ rights, the country’s government carries out a differentiated ‘hybrid’ ethnic policy towards ethnic groups living on its territory. The growing infighting between the right and the left parties in the Storting translates into unpopular and spur-of-the-moment political decisions as regards inter-ethnic relations.

Миграционный кризис 2015 года не только оказал значительное влияние на реализацию политики ЕС в области про­странства свободы, безопасности и пра­восудия, но и выступил в качестве вызова единству и солидарности Союза. Несмот­ря на то что активная фаза миграционно­го кризиса уже прошла, его нельзя счи­тать завершенным, поскольку проблемы и вызо­вы, обусловленные данным кризисом, по-преж­нему не разрешены. Одной из та­ких проблем является различный подход госу­дарств-членов к вопросу имплемента­ции прин­ципа солидарности в рамках по­ли­тики ЕС в области иммиграции и убе­жища.

Основной целью настоящей работы является рассмотрение юридических и по­ли­тических аспектов имплементации меж­ду государствами-членами ЕС прин­ци­па солидарности и справедливого рас­пре­де­ления ответственности между госу­дар­ствами в рамках политики ЕС в обла­сти иммиграции и убежища.

Настоящее исследование базируется на научных трудах российских и зарубеж­ных исследователей в области европейской интеграции и европейского права, а также на анализе правовых актов ЕС.

В проблеме имплементации принципа солидарности можно выделить два изме­рения: политическое и юридическое. С пра­вовой точки зрения в данном вопросе име­ется определенная ясность, поскольку со­гласно позиции суда ЕС указанный принцип обладает свойством обязательности и возможностью принудительной реализа­ции. Однако с политической точки зрения достичь компромисса между государ­ст­вами-членами пока не удалось. Несмот­ря на возможность введения постоянного ме­ханизма расселения на основе квалифи­ци­рованного большинства, Совет тем не ме­нее стремится добиться консенсуса. В дан­ной ситуации цель ЕС состоит не в том, чтобы обеспечить принятие нужно­го ре­шения, а в том, чтобы создать необ­хо­димые условия для его исполнения всеми го­сударствами-членами.

The 2015 migration crisis significantly affected the EU’s area of freedom, security, and justice and challenged the cohesion and solidarity of the European Union. Although the crisis is past its peak, it is not over yet: problems and challenges associated with it persist. One of them is the lack of a common approach among member states to the implementation of the principle of solidarity in the EU area of immigration and asylum. This work aims to consider the legal and political aspects of the implementation of the principle of solidarity and fair sharing of responsibility in the area of immigration and asylum. This study relies on the works of Russian and international experts in European integration and European law and on the analysis of EU regulations. There are two dimensions to the implementation of the princi­ple of solidarity: the political and legal ones. The legal perspective provides certain clarity to the issue. According to the European Court of Justice, this principle is binding: it is capable of imposing the legal obligation of solidarity. However, as to the political perspective, mem­ber states have not been able to reach compromise. Although it is possible to introduce a permanent relocation mechanism using qualified majority voting, the Council usually seeks consensus. In this situation, the goal of the EU is not to ensure the right decision but rather to create conditions for it to be implemented by all the member states.

Калининградская область является ре­гионом с особой историей и географиче­ским положением. Фактически в послевоен­ное время область заселялась «с нуля». К ос­во­е­нию новых территорий привлека­лись выход­цы из многих частей России и других рес­публик бывшего СССР. Демогра­фические и миграционные процессы, связан­ные с насе­лением региона, изучены в до­статочно вы­сокой степени. Тем не менее авторы ста­тьи полагают, что использова­ние данных переписей и микропереписей о миграцион­ных контингентах может суще­ственно дополнить имеющийся багаж зна­ний об этом уникальном регионе, в частно­сти об итогах миграционных процессов, сложив­шихся на моменты проведения де­могра­фи­ческих обследований. Данный поход сущест­венно отличается от ставшего традици­онным в отечественных исследо­ваниях ми­грации при помощи статистики текущего уче­та как источниками данных, так и кри­те­риями выделения самой мигра­ции. В ра­бо­те использована информация о месте рож­дения по данным переписей населения 1989, 2002, 2010 годов, микропе­реписей 1994 и 2015 годов. Было установле­но, что в последние десятилетия постепен­но воз­растает доля местных уроженцев, а так­же выходцев из постсоветских азиат­ских стран. Вклад уроженцев Беларуси и Украи­ны в формирование населения обла­сти при этом стремительно снижается во многом за счет смены поколений с иной миграцион­ной историей.

The Kaliningrad region stands out for its history and geographical location. In the post-war period, the region was completely repopulated. People from many parts of Russia and other republics of the former USSR were recruited to develop the new territory. Although demographic processes and migration in the Kaliningrad region have been studied in detail, we believe that census and micro-census data can significantly advance the current knowledge of this unique region. This holds true for the data relating to the results of pre-survey migration. This approach differs markedly from traditional migration studies in Rus­sia, which rely on migration flow data, in both data sources and migration criteria employed. Our study uses the place of birth data from the 1989, 2002, and 2010 censuses and the 1994 and 2015 microcensuses. We conclude that the proportions of residents born locally and in post-Soviet Asian countries have been increasing in recent decades. At the same time, the contribution of the natives of Belarus and Ukraine to the region's population is rapidly de­clining, largely due to the change of generations having a different migration history.

Реализация имеющегося высокого транс­портно-логистического потенциала Калинин­градской области ограничена сегодня дей­ствием ряда лимитирующих факторов. Дан­ная проблема, обозначаемая авторами как «эффект транспортного тупика» (transport deadlocks), определяет и низкую вовлечен­ность транспорта в региональную экономи­ку. Это проявляется на уровне формирования валовой добавленной стоимости региона, где участие и вклад транспорта ниже потенци­ально возможного, исходя из его ключевой роли в экономике Калининградской области. Поэтому данное исследование обращено к оценке отдельных направлений обеспечения роста экономической эффективности транс­портного комплекса региона, системно про­яв­ляющихся на уровне изменения такого ин­те­грального показателя, как добавленная стоимость. Рассматривается преобладаю­щее влияние на экономическую эффектив­ность, которое оказывают помимо прочих структура перевозимых грузов и особенности перераспределения добавленной стоимости в пользу региональных участников в процессе организации транспортировки. С использова­нием авторской имитационной модели и раз­работанной информационно-аналитической системы «СОТТКО» проводится сценирова­ние и оценка изменения добавленной стоимо­сти на примере отдельных категорий грузов, соответствующих промежуточным, инве­стиционным и потребительским товарам, согласно общепринятой Международной клас­сификации по широким экономическим категориям (МКТ ШЭК-4). Результаты рас­четов показывают, что потенциал увеличе­ния добавленной стоимости и связанный с этим рост экономической эффективности транспортного комплекса региона обусловлен переориентацией на перевозку инвестицион­ных и потребительских товаров. При этом наибольший эффект достигается по желез­но­дорожному и автомобильному видам транс­порта. Для морского транспорта пре­об­ла­да­ющее значение сохраняет рост физи­ческого объ­ема перерабатываемых грузов. Результа­ты исследования и использованные инстру­мен­ты моделирования применимы к другим ре­гионам как для анализа актуальной ситуа­ции и оценки эффективности транспортного комплекса, так и для выявления условий роста отрасли, в частности при разработке проектов и предложений по интенсифи­кации транспортных услуг.

The development of the considerable transport and logistics potential of the Kaliningrad region is hampered by several factors. This problem, to which we will refer to as a transport deadlock effect, translates into the limited contribution of transport to the regional economy. Particularly, it manifests itself at the level of regional gross value added, where the contribu­tion of transport is much smaller than one might expect given the significant role the industry plays in the economy of the region. In this study, we examine major ways of increasing the economic efficiency of the regional transport system from the value added perspective. We posit that the structure of cargo handled and the redistribution of value added in favour of regional actors have the dominant influence on economic efficiency. Using our own simula­tion model and the earlier developed system of transport tariffs and value added calculation for the Kaliningrad region, we produce scenarios and consider changes in value added in the case of selected cargoes carrying intermediate, investment, and consumer goods (as defined in the International Classification for Broad Economic Categories ICT BEC-4). Our calcula­tions show that higher value added and greater economic efficiency of a regional transport system are associated with re-orientation towards investment and consumer goods. The most visible effect is associated with rail and road transport. As to sea transport, the decisive role is played by an increase in the physical volume of cargo handled. The results of this study and its modelling tools can be applied in the analysis of the current situation and in the assess­ment of the efficiency of transport systems in other regions. Another possible application is the identification of growth conditions for an industry, particularly, when developing projects and proposals for increasing the efficiency of transport services.

В жизни стран Балтийского региона все большее значение приобретает между­народный туризм. В статье проанализиро­ваны статистические данные, касающиеся динамики прибытия иностранных туристов и объема доходов от международного ту­ризма в Балтийском регионе в 2010—2017 го­дах. Важнейшую роль в туристическом про­странстве региона играют мегаполисы — 9 столиц, а также Санкт-Петербург. Пред­ло­жена оригинальная методика эмпирическо­го исследования привлекательности этих 10 крупных городов Балтийского региона в восприятии иностранных туристов. Эта ме­тодика предполагает выделение трех ос­нов­ных компонентов туристической индуст­рии балтийских мегаполисов: отелей, рес­то­ранов и достопримечательностей. Ре­зуль­таты эмпирического исследования по­ка­зывают, что, с точки зрения зарубежных ту­ристов, лучшие отели Балтийского реги­она находятся в Берлине, Варшаве и Копен­гагене, лучшие рестораны — в Таллине, Риге и Копенгагене, а самые интересные досто­примечательности — в Берлине, Стокголь­ме и Санкт-Петербурге. Наиболее привле­ка­тельными в целом мегаполисами Балтий­ского региона для иностранных туристов являются Берлин, Копенгаген и Стокгольм. Достопримечательности Москвы и Санкт-Петербурга обладают высокой конкурен­тоспособностью в туристическом прост­ран­стве Балтийского региона, но москов­ские и санкт-петербургские отели и ресто­раны заметно уступают своим аналогам из других стран региона.

International tourism is playing an increasingly important part in the life of all the nine countries of the Baltic region. In this contribution, I analyse the statistical data for 2010—2017 regarding the numbers of arrivals of international tourists and international tourism revenues in the Baltic region. Regional metropolises, which include nine capitals and Saint Petersburg, have a pivotal role in the tourism space of the region. I propose a methodology for empirical research into the attractiveness of ten Baltic cities as perceived by international tourists. This methodology distinguishes three major components in the tourism industry of the Baltic metropolises: hotels, restaurants, and sights. I estimate the attractiveness of these tourism infrastructure components in each of the ten cities using special indicators. Based on the data obtained, I calculate the integrated indicator of city attractiveness. The empirical study shows that, in the Baltic region, international tourists appreciate the most the hotels of Berlin, Warsaw, and Copenhagen, the restaurants of Tallinn, Riga, and Copenhagen, and the sights of Berlin, Stockholm, and Saint Petersburg. The most attractive Baltic cities for inter­national tourists are Berlin, Copenhagen, and Stockholm. Although the sights of Moscow and Saint Petersburg are competitive in the tourist space of the Baltic region, Moscow and Saint Petersburg hotels and restaurants are noticeably inferior to those in other countries of the region.

Приграничное положение регионов представляется в качестве одного из пре­имуществ развития туризма. Изложен подход к рассмотрению взаимосвязи про­странственного положения территорий относительно государственной границы и развития туризма в муниципальном раз­резе.
Целью статьи является выявление преимуществ и ограничений развития ту­ризма в приграничье на примере карель­ско­го, представленного семью муниципа­ли­тетами Республики Карелия. Исследо­ва­ние выполнено на основе анализа обоб­щен­ных данных доступных интернет- и иных источников, а также собственных на­блюдений автора. Применен метод кон­тент-анализа стратегических доку­мен­тов социально-экономического разви­тия приграничных муниципальных образо­ваний Республики Карелия. В исследова­нии использованы медианные показатели.
Раскрыта специфика туристско-рек­ре­ационного потенциала приграничья, про­анализирован уровень развития турист­ской инфраструктуры. Выявлены основ­ные виды туризма, проанализированы ту­ри­стские потоки, представлены страте­ги­ческие аспекты функционирования ту­ри­зма в муниципальном разрезе.
Преимущества и ограничения разви­тия туризма в приграничье выявлены на основе сопоставления данных пригранич­ных и глубинных муниципалитетов Респуб­лики Карелия. Обоснована роль междуна­родных пунктов пропуска в развитии ту­ризма в приграничье.

Border regions are expected to benefit from their position when it comes to tourism de­velopment. In this article, I propose a new approach to interpreting the connection between an area’s proximity to the national border and the development of tourism at the municipal level. The aim of this study is to identify the strengths and limitations of borderlands as re­gards the development of tourism in seven municipalities of Karelia. I examine summarised data available from online and other resources, as well as my own observations. Using medi­an values, I rely on the method of content analysis of strategic documents on the development of cross-border municipalities of Karelia. My research focuses on the tourism and recreation potential of borderlands and analyses the development of local tourism infrastructure. I de­scribe the major types of tourism, examine tourist flows, and consider the strategic aspects of tourism at the municipal level. I identify the strengths and limitations of the development of tourism in border areas by comparing the data on border and inland municipalities of Kare­lia and investigate the role of international border crossing points in the development of tou­rism in borderlands.

Приведены результаты изучения вклада гео­графии в формирование современной геопо­ли­тики России. Акцентируется внимание на меж­дисциплинарном характере геополитиче­ских исследований и выделяются проблемы, свя­зан­ные с этим. На основе контент-анализа библио­графической базы научной электронной биб­лио­теки eLIBRARY и реферативной базы дан­ных Scopus (компании Elsevier) сделан вы­вод о роли географии в развитии отечествен­ной гео­по­литической мысли. Вклад географов в кон­текс­те диссертационных исследований и науч­ных изданий скромен, в то время как при ана­лизе учебной литературы он становится более за­метен. Подчеркивается присутствие гео­гра­фических работ во всех направлениях геопо­ли­тических исследований, выделенных в рамках объектно-предметных критериев, от­ражаю­щих изучение влияния одного из свойств терри­тории на политику государства, распо­ложен­ного в ее пределах (в морской геополи­тике, эт­но­геополитике, геоэкономике, экопо­литике, по­литической геоконфликтологии, медиагеополи­тике). Геоэкономика и этногео­политика опре­делены как приоритетные обла­сти географи­ческих геополитических исследо­ваний. Выделя­ется лидирующая роль геогра­фии в проведении комплексных геополитиче­ских исследований тер­риторий разного мас­штаба (в рамках гео­по­литики постсоветского пространства, гео­по­литики России, внутрен­ней геополитики, кри­тической геополитики), учитывающих вли­я­ние совокупности свойств территории на по­ли­тику государства, распо­ложенного в ее пре­делах. Подчеркивается ори­ентация большин­ства географических геопо­литических работ на оценку геополитического положения тер­ритории, геополитических ин­тересов государ­ства, выявление механизма формирования гео­политического видения насе­ления.

In this article, we present the results of our study into the contribution of geography to modern geopolitics in Russia. We stress the interdisciplinary nature of geopolitical studies and identify ensuing problems. Using content analysis of the eLIBRARY bibliography data­base and Elsevier’s abstract and citation database Scopus, we conclude that geography has considerably affected the development of modern geopolitics in Russia. The contribution of geographers is rather modest considering the number of PhD theses and research publica­tions. However, it becomes more visible when textbooks only are taken into account. Geo­gra­phical studies are an indispensable part of geopolitical research, which we identified us­ing the object-subject criteria reflecting the effect that properties of territories have on the poli­cies of states located within them. This relates to marine geopolitics, ethnic geopolitics, geoe­co­nomics, ecopolitics, political geoconflict studies, and mediageopolitics. We consider geopo­litics and ethnic geopolitics to be priority areas of geographical and geopolitical stud­ies. Geo­graphy plays a major role in the comprehensive geopolitical studies into territories of dif­ferent size. Geopolitics of post-Soviet space, geopolitics of Russia, domestic geopolitics, and cri­tical geopolitics examine the combined effect of the properties of territories on the policies of states implemented in them. We stress that most geographical and geopolitical works focus on analysing the geopolitical location of territories, the geopolitical interests of states, and the identification of mechanisms behind the geopolitical vision of the population.

Анализируются такие слабоизученные и проблемные вопросы как генезис, периодизация и особенности развития политической геогра­фии и геополитики как научно-образователь­ных направлений в странах Балтийского регио­на и вклад в них Санкт-Петербургского уни­верситета. Показаны их приоритет во введе­нии в мировую науку и образование терминов и направлений «политическая география» и «гео­по­литика», первых концепций политической гео­графии и геополитики, наиболее важные дос­тижения старейших национальных и уни­верситетских научно-образовательных школ — российской и германской. С опорой на исто­ри­ческий, структурно-генетический и деятель­но­стно-геопространственный подходы выде­ле­ны и рассмотрены на примере научно-обра­зо­ва­тель­ной школы Санкт-Петербургского универ­си­тета основные исторические научно-об­разо­ва­тельные парадигмы в развитии поли­тико-гео­графического знания: государствоопи­са­тель­ная, антропогеографическая, государ­ст­вен­но-геополитическая, деятельностно-об­ще­ственная, различающиеся методологической ос­новой и тематическими приоритетами. По­казано российское происхождение термина и науки «политическая география», связанное с дея­тельностью немецких ученых на российской академической службе. Рассмотрены вклад в раз­витие Санкт-Петербургской научно-обра­зовательной школы политической географии и геополитики немецких и российских ученых, раскрыты ее современные особенности.

In this article, we address the little-researched and complicated problems of the genesis, periodisation, and development of political geography and geopolitics as academic and re­search disciplines across the Baltic region in general and the contribution of Saint Peters­burg University in particular. The terms ‘political geography,’ ‘geopolitics’ and the corre­sponding academic disciplines, as well as the first concepts of political geography and geo­politics, emerged in the Baltic. The Russian and German schools of thought made a valuable contribution to these fields of research. Using the historical, structural-genetic, and activity-geospace approaches, we identify and analyse the major historical, research, and academic paradigms in the development of political geography. In doing so, we consider the case of Saint Petersburg University. These paradigms (state-descriptive, anthropogeographical, state-geopolitical, and activity-societal) differ in their methodological frameworks and the­matic priorities. We demonstrate that the term ‘political geography’ and the science it de­notes are of Russian origin, having been developed by German scientists during their aca­demic service for Russia. Further, we analyse the contribution of German and Russian re­searches to the development of the Saint Petersburg school of political geographic and geo­political thought and describe its current state.