Текущий выпуск

Рассмотрено влияние санкционного фактора на законодательную базу, регулирующую ведение совместной хозяйственной деятельности по освоению Арктики силами Российской Федерации и Европейского со­юза. Проводится анализ основополагающих документов, посредством которых реализуются совместные проекты с Евросоюзом. Цель работы состоит в анализе изменений нормативной базы ведения совместной деятельности в Арктике со стороны России и ЕС, а также выявлении соответствующих ограничений. По итогам исследования сделан вывод о ми­нимальном влиянии санкционного фактора, поскольку основные огра­ничения накладываются на сферу шельфовой нефтедобычи, которая
из-за своей дороговизны пока не может эффективно развиваться. В ос­тальных направлениях деятельности рассмотренные меры не прино­сят серьезного ущерба, позволяя развивать совместные проекты почти на докризисном уровне. По мнению автора, влияние санкционного фак­тора слишком преувеличено, а возможности для дальнейшей совмест­ной дея­тельности России и ЕС сохраняются и на современном этапе.

The article explores the sanction factor impact on the legislative frame­work regulating Russian and European joint economic activities in the Arctic. The fundamental documents on the joint projects with the European Union get analyzed in the context of the sanction factor. The paper focuses on chang­es in the legislative framework for Russian — EU joint activities, as well as relevant restrictions. The author concludes that the sanction factor is hardly affective as the main restrictions are imposed on the offshore oil production sector, which cannot yet be developed effectively due to its high cost. The con­sidered measures do not seriously challenge any other economic areas, allow­ing the joint projects develop at almost the same level. According to the au­thor, the influence of the sanction factor is exaggerated, which means further joint activities of Russia and the EU may have the same prospects.

Раскрыты понятие и значение нотариата в удостоверении сделок. Рассмотрены следующие проблемные вопросы: сделки как институт гражданского права и гражданского процесса, электронные сделки, роль нотариата в цифровом пространстве при удостоверении сделок. Осо­бое внимание уделено проблематике сделок, требующих обязательного нотариального удостоверения, а также сделок с недвижимостью. Иссле­дуются общие правила нотариального удостоверения сделок, их особен­ности, проблематика взаимодействия суда и нотариата по вопросу удостоверения сделок. Проанализированы базовые положения Основ за­конодательства РФ о нотариате, Гражданского кодекса РФ, Граждан­ского процессуального кодекса РФ, внесены некоторые предложения по совершенствованию законодательства.
Автор приходит к выводу, что нотариальное удостоверение сделок занимает ведущее место среди других нотариальных действий; особого исследования требуют проблема удостоверения сделок по отчуждению объектов недвижимого имущества с предложением их обязательного но­тариального удостоверения, необходимость активного использования электронного нотариата при удостоверении сделок, а также практика широкого применения цифровых сделок.

The article reveals the concept and place of the notary in certified transac­tions. It considers such problematic issues as transactions, civil law and civil process, electronic transactions, the role of the notary public in the digital space when certifying transactions. Particular attention is paid to transac­tions requiring mandatory notarization, as well as real estate transactions. The general rules for transactions notarization, their features and interaction between the court and the notary public regarding the certification of transac­tions are investigated. The article analyzes the main provisions of the Funda­mentals of the legislation of the Russian Federation on notaries, the Civil Code of the Russian Federation, the Civil Procedure Code of the Russian Federa­tion, makes some suggestions for improving the legislation. Notarial certification of transactions is primary among other notarial acts; certification of transactions on the alienation of real estate with the pro­posal of their mandatory notarization require a special approach and research; the paper also focuses on the need for electronic notaries in certifying transac­tions, as well as the digital transactions.

Проблематика регионального развития предполагает исследование драйверов роста с учетом конкурентной, инновационной и открытой среды. В данных условиях в качестве таковых рассматриваются кла­стерные формы интеграции как центры экономического и инновацион­ного регионального развития. В статье исследуется специализирован­ный АПК, складывающийся на межрегиональном уровне на побережье Азовского и Черного морей — в Краснодарском крае и Ростовской обла­сти. Цель работы — анализ структуры акторов, предпосылок и тра­ектории процесса кластерогенеза, факторов его акселерации и тормо­жения. Гипотезой исследования стал тезис о сравнительной эффек­тивности кластерных форм для развития АПК двух исследуемых реги­онов в условиях глобальной конкуренции. Основываясь на методологиче­ских подходах классических исследований по кластерной проблематике и эмпирическом материале как общероссийской и региональной стати­стики, так и данных компаний реального сектора, действующих в ис­следуемых регионах, авторы сформировали бикомпонентную модель кластерного развития АПК (включая «достройку» базовых сфер АПК и собственно кластерные форматы развития). Установлено, что сегодня инновационные векторы развития комплекса часто соотносятся с крупными агрохолдингами, которые также выступают заказчиками НИОКР в отрасли. Выявлено отсутствие (несмотря на наличие фор­мальных стратегий регионального и кластерного развития) консенсуса относительно взаимодействия в отрасли и стратегии ее развития. Установлено наличие рисков для кластерного компонента развития в сфере регулирования. Обозначены актуальные векторы развития этого процесса. Полученные результаты могут использоваться при выработ­ке механизмов региональной экономической политики в сфере кластери­зации в АПК.

The issue of regional development involves the study of growth drivers in a competitive, innovative and open environment. In these conditions, cluster forms of integration are considered as centers of economic and innovative re­gional development. The article examines a specialized agro-industrial com­plex that is developing at the interregional level on the coast of the Azov and Black Seas — in the Krasnodar Territory and the Rostov Region. The aim of the work is to analyze the actors, prerequisites and trajectory of the cluster-genesis process, factors of its acceleration and inhibition. The study focuses on the comparative efficiency of cluster forms for the development of the agro-industrial complex in the two regions in the global competition context. Given the methodological approaches to classical cluster studies, empirical material of both all-Russian and regional statistics, and data from real sector compa­nies operating in the regions under study, the authors formed a bi-component model of cluster development for the agro-industrial complex (including the "completion" of basic spheres in the agro-industrial complex and the actual cluster development formats). Today the innovative vectors of the complex de­velopment often lay along the large agricultural holdings, which also act as customers of R&D in the industry. The lack (despite the presence of formal strategies for regional and cluster development) of consensus on interaction in the industry and its development strategy was revealed. The cluster develop­ment component runs some certain risks in regulations. The authors indicate actual vectors of the development process. The obtained results can be used in working out the mechanisms for regional economic policy in the agro-industrial clustering.

В условиях, когда знания становятся первостепенным ресурсом, а эффективное управление их созданием, использованием, трансфером и накапливанием — важнейшей управленческой функцией, большую ак­туальность приобретают оценка и мониторинг способности террито­риальных инновационных систем к генерации нового научного знания. Если коммерциализация знаний в территориальном разрезе в первую очередь рассматривается на уровне региона в рамках производственного процесса, то генерацию знаний целесообразнее изучать на уровне городов как важнейших урбанизированных научных центров региона. В рамках данного исследования ставилась задача оценить территориальное рас­пределение городов России по способности генерации нового научного знания с последующей разработкой рекомендаций по управлению их территориальным капиталом как основой конкурентоспособности. Для России решение указанной проблемы наиболее актуально ввиду большого разнообразия городов и невозможности и даже опасности применения унифицированных подходов к их развитию. Большая территориальная протяженность страны, удаленность отдельных городов друг от друга, их неоднородность по размеру, уровню развития, знаниевой специализа­ции делает важным управление разнообразием и диверсификацией зна­ний. В исследовании использован наукометрический подход для оценки генерации знания на основе анализа данных публикационной активно­сти за 2013—2017 гг. по международной реферативной базе данных научного цитирования Скопус. В выборку исследования вошло 440 горо­дов, имевших хотя бы 1 публикацию. Разработана типология городов России с выделением трех типов и отдельных подтипов, учитывающих их специфику. Для первого типа городов («выше среднего») отмечены высокие показатели научной продуктивности. При этом, если для пер­вого подтипа они дополнены высокими показателями научной связно­сти, цитируемости и качества публикаций, то для второго подтипа эти показатели существенно ниже. Второй тип городов — «средние» или «переходные», научные коллективы которых имеют значительный публикационный опыт. Однако недостаточный средний уровень цити­рования и практически полное отсутствие публикаций в высокорей­тинговых журналах из Топ-10 % не позволяют отнести их к ведущим национальным научным центрам первой группы. Третий тип («ниже среднего») с наиболее низкими значениями всех показателей был разде­лен на три подтипа: к первому отнесены города, научные группы кото­рых публикуют небольшое количество статей с высоким уровнем ци­тирования и в журналах Топ-10 %; ко второму — города, имеющие при небольшом уровне научной продуктивности научные связи на нацио­нальном и международном уровне; к третьему — города-«молчуны», не проявившие себя ни по одному показателю.

When knowledge is a paramount resource, the effective management of its accumulation, use, and transfer becomes the most important function, which enables to assess and monitor the ability of territorial innovation sys­tems to generate new scientific knowledge. While the commercialization of knowledge in the territorial context is primarily considered at the regional level as part of the production process, it is more appropriate to consider the knowledge generation at the level of a city where the city is the most im­portant urbanized scientific regional centre. This study aims to assess the ter­ritorial distribution of Russian cities by their ability to generate new scientific knowledge with the subsequent development of recommendations for manag­ing their territorial capital as the basis of competitiveness. For Russia, the so­lution to this problem is most relevant in the view of a wide variety of cities and the impossibility and even danger of using unified approaches to their de­velopment. The large territory of the country, the remoteness of individual cit­ies from each other, their diversity in size, development level, knowledge spe­cialization makes it important to manage the diversification of knowledge. In this study, a science-related approach was used to assess the knowledge gener­ation based on the publication activity analysis of 2013—2017 according to the international abstract database of Scopus scientific citation. The study in­cludes 440 cities with at least 1 publication. Based on the results of the study, Russian cities fall into three types and individual subtypes, considering their specific features. The first type of cities “above average” is specified with high indicators of academic productivity, while for the first subtype they are sup­plemented by high indicators of scientific connectivity, citation and quality of publications. For the second subtype, these indicators are significantly lower. The second type of cities, “medium” or “transitional” have significant publi­cation experience. However, the insufficient average citation level and very few publications in high-ranking journals do not allow them to be attributed to the leading national scientific centres of the first group. The third type “be­low average” with the lowest values of all indicators is divided into three sub­types: the first group includes cities whose scientific groups publish a small number of articles with a high level; the second group brings together the cit­ies with a low level of scientific productivity having scientific connections at the national and international level; the third, the “silent” cities, which do not show any activity in any way.

Анализируется процесс демобилизации офицерского состава Во­оруженных сил СССР после окончания Великой Отечественной войны. Для сокращения численности Вооруженных сил в 1945—1948 гг. было проведено шесть очередей демобилизации и уволено более 1,3 млн офице­ров. Предполагалось оставить в составе армии наиболее ценных по мо­ральным и профессиональным качествам офицеров, не имевших ограни­чений по здоровью и возрасту. Всем демобилизованным выдавалось де­нежное вознаграждение, необходимые документы; бытовое обеспечение при передвижении осуществлялось за счет государства. Между тем беспрецедентность и масштабность демобилизации привели к пробле­мам в социализации возвратившихся фронтовиков. Опираясь на архив­ные документы и устные источники, автор изучает влияние воен­но­го прошлого демобилизованных на трудоустройство, отношение к уче­бе, государству, создание образа желаемого будущего. Показано, что в плане трудоустройства возвратившиеся офицеры находились в выгод­ном по­ложении, поскольку целенаправленно назначались на руководящие долж­ности в партийные и хозяйственные органы; молодые офицеры, ушед­шие на фронт по мобилизации из учебных заведений, вернулись в вузы и тех­никумы. Подчеркивается трудная судьба уволенных по ране­нию и ин­валидности, многие из которых нищенствовали. Возвращение с фрон­та большого количества людей, страдающих психическими рас­строй­ст­вами, сильно ухудшило криминогенную обстановку в стране. На осно­ве изученных материалов сделаны выводы о том, что разоренное войной государство было просто не в состоянии одномоментно соци­ально обес­печить и трудоустроить большое количество демобилизо­ванных. С те­че­нием времени значительная часть демобилизованных смогла адап­ти­ро­ваться к условиям мирной жизни.

The article analyses demobilization of officers of the USSR armed forces after the Great Patriotic war in 1945—1948. Six mobilization rounds were carried out to reduce the size of the Armed Forces during this period, and more than 1.3 million officers were dismissed. The original idea was to retain the officers special for their moral and professional qualities, who have no re­strictions on health and age. All demobilized were given remuneration, the necessary documents, and the relocation was paid by the state. Meanwhile, the unprecedented and immense demobilization led to certain challenges in social­ization for the returned front-line soldiers. Archive documents and oral sources demonstrate a military impact on employment, attitude to studies, the state, creating an image of the desired future. It is shown that in terms of em­ployment, returning officers had clear advantages being appointed to leader­ship positions in various institutions, young officers could return to universi­ties and technical schools. The article emphasizes the difficult fate of those who were dismissed for injuries and disabilities, many of whom turned to begging. The influx of shell-shocked people greatly worsened the criminal situation in the country. The state devastated by the war was simply unable to socially provide for and employ such a large number of demobilized people in a single step. Gradually, over time, a significant part of the demobilized was able to adapt socially to a peaceful society.

Число федеративных государств в современном мире крайне неве­лико. Федеративная Республика Германия является наиболее крупной и известной федерацией Европы. Однако немецкая демократия и немец­кий федерализм часто воспринимаются как политические ценности, навязанные извне в результате поражения страны во Второй мировой войне. Такой подход нуждается в пересмотре. Хотя Германия не облада­ла столь глубокими традициями парламентаризма, как Франция или Великобритания, или федерализма, как Соединенные Штаты Америки, немецкая история не была лишена определенных предпосылок как демо­кратии, так и федерализма. Разумеется, государственно-территори­альное устройство кайзеровской Германии существенным образом от­личалось от США и имело свою специфику. В настоящей статье осве­щены исторические предпосылки немецкого федерализма, сложившиеся в конце XIX в. в ходе образования Северо-германского союза и Германской империи в 1871 г.

The number of federal states in the modern world is extremely small. The Federal Republic of Germany is the largest and most famous federation in Eu­rope. However, German democracy and German federalism are often perceived as externally imposed political values as a result of the country's defeat in World War II. Such an attitude needs revising. Of course, Germany did not have the same deep tradition of parliamentarism as France or Great Britain, or federalism like the United States of America, but German history was not de­prived of certain prerequisites for both democracy and federalism. Of course, the state-territorial structure of Kaiser Germany was significantly different from the United States and had its own specifics. In this article, the author at­tempts at illuminating the historical origins of German federalism that devel­oped at the end of the 19th century during the formation of the North German Union and the German Empire in 1871.

Рассмотрен процесс создания дореволюционных отечествен­ных научных школ, специализирующихся на исследовании истории Велико­го княжества Литовского. В XVIII — первой половине XIX в. история Литвы воспринималась российскими учеными как «чужая» и не вызыва­ла большого интереса. Ситуация изменилась после Январского восста­ния (1863—1864 гг.): внимание политиков к литовской истории пред­оп­ределило формирование дореволюционных литуанистических науч­ных центров в университетах Киева, Москвы и Санкт-Петербурга. Бла­годаря стараниям таких историков, как Н. Д. Иванишев, М. Ф. Вла­ди­мирский-Буданов, Ф. И. Леонтович, В. Б. Антонович, К. Н. Бестужев-Рю­мин и др., литовская история стала самостоятельным исследова­тель­ским направлением, органично вписанным в контекст дореволюци­онной оте­чественной историографии. Венцом развития изучения ли­товской ис­тории становится творчество М. К. Любавского и А. Е. Преснякова, мно­гие выводы которых не устарели по настоящее время.

The article discusses developing pre-revolutionary national academic schools which studied of the history of the Grand Duchy of Lithuania. In the 18th — the first half of the 19th century the history of Lithuania was per­ceived by Russian scholars as “alien” and did not receive much interest. The situation changed after the “January Insurrection” (1863—1864): the atten­tion of politicians to Lithuanian history predetermined the establishment of pre-revolutionary lithuanistic research centers at the universities of Kiev, Moscow and St. Petersburg. Due to the efforts of such historians as Nikolay Ivanishev, Mikhail Vladimirsky-Budanov, Fyodor Leontovich, Vladimir An­tonovich, Konstantin Bestuzhev-Ryumin et al., Lithuanian history became a specific research area, naturally inscribed in the context of pre-revolutionary national historiography. The works of Matvey Lyubavsky and Alexander Presnyakov, whose conclusions in many aspects are still relevant, achieved the paramount importance in Lithuanian historical studies.

Эксклавное положение Калининградской области является фунда­ментальным геополитическим фактором ее социально-экономического и социокультурного развития. С точки зрения международного позици­онирования региона эксклавность — одновременно и вызов, и ресурс. Ру­ководствуясь принципами факторного анализа и используя метод глав­ных компонент, автор выдвигает несколько тезисов относительно воз­можностей и ограничений эксклавности в решении проблем междуна­родного позиционирования региона. Экономическая зависимость Кали­нинградской области от вектора политики федерального правитель­ства внутри и вне страны делает регион «хрупким» с точки зрения формирования и продвижения его социокультурного образа. В статье на примере трендов развития обрабатывающей промышленности региона показана жесткая зависимость от внешнеэкономических решений феде­ральных властей. Повышенная потенциальная конфликтогенность во­круг российского эксклава на Балтике замедляет конвергенцию регио­нальных интересов в социально-экономической сфере с интересами стран-соседей. Компенсатором такого положения должна выступать интенсификация связей с другими регионами Российской Федерации. На практике такая интенсификация носит ограниченный характер, сопряженный с извлечением выгод сотрудничества в кратко- и средне­срочной перспективе. Если проблемы геополитической безопасности Калининградской области гарантированы военным превосходством рос­сийского государства над силами вероятного противника на Балтике, то в вопросах социальной и экономической безопасности сопоставимых гарантий не существует. Здесь, как ни парадоксально, открываются возможности возрастания когерентности узких, сугубо периферийных интересов российского эксклава и регионов стран-соседей, прежде всего Литвы и Польши.

The exclusive position of the Kaliningrad region is a fundamental geopo­litical factor in its socio-economic and socio-cultural development. Given the region’s foreign positioning, exclavity is both a challenge and a resource. Guided by the principles of factor analysis, through the method of principal components, the author puts forward several theses regarding the possibilities and limitations of exclavity in overcoming foreign positioning of the region. The economic dependence of the Kaliningrad region on the federal government policies inside and outside the country makes the region “fragile” in terms of promoting its sociocultural image. The article shows the tough dependence on the foreign economic decisions of the federal authorities using the development trends of the manufacturing industry in the region as an example. The in­creased potential conflict around the Russian exclave in the Baltic slows down the convergence of regional interests in the socio-economic sphere with the in­terests of neighboring countries. Intensified relations with other regions of the Russian Federation could make up for the situation. In practice, such intensi­fication is limited in nature, and results in some cooperation benefits in the short and medium term. While the Kaliningrad region is secured geopolitical­ly by the military superiority of the Russian state over a potential adversary in the Baltic, there are no comparable social and economic guarantees Here, paradoxically, the situation can open up opportunities for increasing the co­herence of the narrow, purely peripheral interests of the Russian exclave and the regions of neighboring countries, primarily Lithuania and Poland.

Представлены результаты социологического исследования мобиль­ности и миграционных установок реформенного поколения и поколения миллениалов Калининградской области. В связи с этим уделено внима­ние различным подходам, сформировавшимся в процессе разработки концепции поколений. Определены возрастные группы, составляющие реформенное поколение и поколение миллениалов. Выявлены особенно­сти обозначенных поколений. Авторы статьи предприняли попытку совместить метод когортного анализа с концепцией поколений. Значи­тельное количество респондентов оказались на территории области в результате миграций, поэтому им задавались вопросы о причинах пере­езда, а также было предложено сравнить уровень жизни в Калининград­ской области с другими регионами России и соседними странами. Были определены наиболее значимые для двух выделенных поколений факторы притяжения на территорию области. Одновременно задавались вопро­сы о факторах выезда из Калининградской области. Ответы продемон­стрировали разные приоритеты в зависимости от возраста и пола участников опроса. В итоге проведенного исследования авторы вышли на проблему неоднородности состава как реформенного поколения, так и поколения миллениалов. Поэтому в статье обращается внимание, с одной стороны, на научную значимость, с другой — на дискуссионность концепции поколений.

This paper focuses on the results of a sociological study of mobility and migration intentions of the Reform Generation and Millennials in the Kali­ningrad region. In this regard, different approaches to the theory of genera­tions are analyzed. The authors define the age groups that make up the Reform Generation and the Millennials and identify features of the designated genera­tions. The article makes an attempt to combine the method of cohort analysis with the theory of generations. A significant number of respondents happen to be in the region while migrating, so they were asked about the reasons for mov­ing, and were asked to compare the standard of living in the Kaliningrad region with other regions of Russia and neighboring countries. The authors defined the most significant attraction factors for the two selected generations. At the same time, questions were asked about the factors of departure from the Kaliningrad region. The responses showed different priorities depending on the age and gen­der of the survey participants. As a result of the study, the au­thors came to the problem of heterogeneity in both the Reform Generation and the Millennials. Therefore, the paper draws attention, on the one hand, to the scientific signifi­cance, on the other hand, to the debatable theory of genera­tions.

Исследование посвящено эмпирической проверке модели «группа / ре­шетка» применительно к актуальной проблеме восприятия экологиче­ских рисков локальным сообществом (на примере разработки месторож­дения калийных солей в пос. Нивенское Калининградской области). Про­ве­ряется, насколько структура теоретически прогнозируемых куль­тур­ных типов (иерархисты, эгалитаристы, индивидуалисты, фатали­сты) воспроизводится в структуре культурных предпочтений локаль­ных со­обществ. Анализируются и тестируются несколько шкал, обос­новыва­ется применение двух из них для измерения различных парамет­ров. По­казано применение оригинальной методики для оценки устойчи­вости культурных типов в условиях интенсивной коммуникации, сде­лан статистически обоснованный вывод об устойчивости культур­ных установок респондентов. При помощи факторного анализа сравни­вает­ся структура эмпирически наблюдаемых взаимосвязей между раз­лич­ными утверждениями, составляющими целостные культурные ти­пы. Выделено пять факторов, три из которых в целом соответствуют по своим наборам переменных теоретически сконструированным куль­тур­ным типам — «иерархистскому», «эгалитаристскому» и «индиви­ду­а­листскому», один смешанный «патерналистский» фактор (демон­ст­рирующий черты иерархического и эгалитаристского типа) и один ме­нее выраженный «антиэтатистский» фактор, демонстрирующий чер­ты индивидуалистского типа, однако не задающий четкого группо­вого этоса.

The study focuses on the empirical test of the grid/group model applied to the actual perception of the environmental risks by the local community (the case of the potassium mine development in the village of Nivenskoe, the Kali­ningrad region). It tests to what extent the structure of the theoretically con­structed cultural types (hierarchist, egalitarian, individualist, fatalist) being reproduced within the structure of the cultural preferences of the local com­munities. Different scales are being analyzed and tested, the application of the two of them is proven to be good for measuring various parameters. An origi­nal methodology is being applied for the assessment of the cultural types con­sistency in intense communication. The authors give a statistical account for the consistency of the cultural attitudes of the respondents. Using factor anal­ysis, we compare theoretical presuppositions with empirically observed inter­connections between cultural types statements. Out of five factors which have been distinguished, three generally correspond to the theoretically constructed cultural types in their set of variables — hierarchist, egalitarian and individ­ualist, one for the mixed paternalist factor (manifesting features both of hier­archist and egalitarian types) and one less expressed anit-ethatist factor (ex­pressing some features of individualist type but not setting any fixed group ethos).