2023 Том 14 №1

В статье рассматриваются образы немецких городов Любека и Гамбурга, пред­ставленные в путевых письмах Н. И. Греча «Действительная поездка в Германию в 1835 году». Установлена связь данных образов с традицией описания Германии как идиллического пространства в русской литературе конца XVIII — первой половины XIX века. Любек и Гамбург в гречевском тексте маркированы идилличностью, но в разной степени. Локус Любека — это гомогенная «патриархальная» и ахронная идил­лия, статичное пространство, представляющееся нарратору застывшим в Средневе­ковье. В отличие от Любека, Гамбург изображен крупным современным динамичным горо­дом, то есть модернизированной идиллией. Более того, его упорядоченность выхо­дит за рамки идиллии и обусловлена рациональной организацией пространства, кото­рое характеризуется гетерогенностью. Во-первых, выделены идиллические сублокусы, где основная роль принадлежит демиприродным образам сада, парка, гульбища. Во-вто­рых, охарактеризованы утилитарно-рациональные сублокусы биржи, пристани, кана­ла. Также определены сублокусы, маркируемые как идилличностью, так и рационально­стью (например, детский приют, богадельня). Наконец, в качестве третьего про­странственного типа идентифицированы маргинальные сублокусы заведений для мо­ряков, связанные с мотивами неупорядоченности — пьянства, разврата и т. п.

The article explores the images of the German cities, Lubeck and Hamburg, presented in Nikolay Gretsch’s travelogue “The real trip to Germany in 1835”. The author determines the link between the images of the two cities and the tradition of describing Germany as an idyllic place. This tradition was widespread in Russian literature at the end of the 18th century — first half of the 19th century. In Gretsch’s text, Lubeck and Hamburg are depicted as idyllic but to different degrees. The locus of Lubeck is a homogeneous, patriarchal and achronous idyll, a static space that seems to have frozen in the Middle Ages. In contrast to Lübeck, the city of Hamburg is depicted as a large, contemporary, and dynamic city — in other words, as a modern type of idyll. Moreover, its orderliness goes beyond the idyll and is defined by the rational organisation of space, which is characterised by heterogeneity. Firstly, the idyllic subloci are distinguished, where the key role belongs to the demi-natural images of the garden, the park and the promenade. Secondly, the utilitarian-rational subloci of the stock exchange, quay, and canals are described. Subloci, which are marked by both idyll and rationality, have been identified (e. g. an orphanage, an almshouse). Finally, the third spatial type identified marginal sublocations of seafarers’ establishments associated with the motives of disorderli­ness — drunkenness, debauchery, etc.

Статья посвящена отражению образа города в вербальном материале — именах соб­ственных, принадлежащих городским пространственным объектам. Автор опира­ется на идеи культурно-семиотического подхода к изучению города, на концепции го­рода как текста и палимпсеста и ставит перед собой цель исследовать смысловые изменения в топонимическом тексте Екатеринбурга, рассматриваемом в его истори­ческой динами­ке. Характеристика основных этапов в модификации топонимического образа уральско­го города осуществляется через метапонятие «хронотоп». В качестве инструмента собственно лингвокультурологического анализа применяются обобщен­ные ономасиоло­гические, семантические модели, или культурно-семантические коды, к ко­торым автор относит ландшафтно-различительный, социально-функциональный и социально-сим­во­ли­ческий. Анализируется специфика реализации культурно-семан­ти­ческих кодов в то­по­нимии (урбанонимии) Екатеринбурга применительно к трем хро­нотопическим сре­зам, которые заданы рубежными актами переименования города, — Екатеринбург, Сверд­ловск, Екатеринбург. Выявляются актуальные смыслы в топони­мическом порт­ре­те города в разные эпохи его жизни. Прослеживаются изме­нения, кото­рые нарастают в топонимии в рамках одного хронотопического среза и способст­вуют трансляции ча­сти культурного опыта на следующий исторический этап топо­нимических практик. В об­разе Екатеринбурга, репрезентированном в его топонимическом тексте, отмечаются чер­ты территориальной идентичности, обу­словленные его природно-географическими, хо­зяйственно-экономическими и социаль­ными факторами.

The article is devoted to reflecting the image of a city in verbal data — topographic names. The author bases the research upon the ideas of the cultural-semiotic approach to city studies, upon the conception of a city as a text and palimpsest and sets the goal of investigat­ing semantic changes in the toponymic text of Ekaterinburg examined in its historical dynam­ics. The main stages of modification of the Ural city toponymic image are characterized via the metaconcept of chronotopos. As a tool of linguocultural analysis per se, generalised onomasio­logical, semantic models, or cultural semantic codes, are used. These involve landscape-distinctive, social-functional and social-symbolic codes. The paper defines the specificity of the realisation of cultural semantic codes in the toponymy (urbanonymy) of Ekaterinburg relative to three chronotopic junctures determined by the city renaming landmark acts — Ekaterin­burg, Sverdlovsk, Ekaterinburg. Topical meanings are revealed in the toponymic portrait of the city in different periods of its life. The changes that increase in the toponymy in the framework of one chronotopic juncture and contribute to the transference of a part of cultural experience to the next historic period are traced. In the image of Ekaterinburg represented in its toponymic text, traits of the city’s territorial identity underpinned by its natural and geo­graphical, economic and social factors are indicated.

Цель статьи — выявить принципы организации городского пространства в ро­мане В. Мартиновича «Мова». В силу того, что в основе романа лежит лингвистиче­ская проблема (автор определяет жанр произведения как «лингвистический боевик»), репрезентация города в нем подчиняется языковым моделям и принципам. Главный из таких принципов — изоморфизм части и целого. Общность структуры разных уров­ней романа и романного пространства основана на приеме инверсии. Происходит пе­ремещение ценностных полюсов внутри системы оппозиций на повествовательном, сюжетном и пространственном уровнях (в оппозициях агрессор — жертва, Восток — Запад, центр — периферия, свое — чужое). Изменяется общепринятая структура зон центра и периферии: периферия ассоциируется с упорядоченностью и нормой, а центр связывается с понятиями хаоса, неорганизованности, отклонения. Оппозиция своего и чужого (языка, пространства) выходит на первый план, что объясняется со­циокультурным контекстом белорусской литературы. Центр и периферия структу­рированы по разным культурологическим моделям: центр организован по дуальной модели, а периферии соответствует тернарная модель.

The article aims to reveal the principles of urban space organisation in Viktor Marti­novich’s novel “Mova”. Due to the fact that the novel is based on a linguistic problem (the author defines the genre of the novel as a “linguistic thriller”), the representation of the city in the novel is subject to linguistic models and principles. The main of these principles is the isomorphism of the part and the whole. The structural generality of the different levels of the novel and the novel space is based on the technique of inversion. There is a movement of value poles within the system of oppositions, at the level of narrative, plot and space (the aggressor — the victim, the East — the West, the centre — the periphery, one’s own — someone else’s). The generally accepted structure of the zones of the centre and the periphery is changing: the periphery is associated with order and norm, and the centre — with the concepts of chaos, disor­ganization, and deviation. The opposition of one’s own and someone else’s (language, space) comes to the fore, which corresponds to the socio-cultural context of Belarusian litera­ture. The centre and the periphery are structured according to different cultural models: the centre is or­ganized according to the dual model, and the periphery according to the ternary one.

Статья посвящена экстралингвистическим факторам, способствующим пере­именованию городов в одном из северокавказских регионов России. Изучение топоними­ки, в частности ойконимов определенной территории, имеет большое значение для исследования истории, этнографии, культуры проживающего на ней народа. Цель статьи состоит в выявлении исконных названий поселений и изучении новых наиме­нований городов, что будет способствовать исследованию социально-исторических процессов и лексико-семантических трансформаций в языке жителей данных поселе­ний. Особенно это актуально для восстановления истории таких новописьменных языков, как адыгские (черкесские) языки, которое затруднено в условиях отсутствия письменных памятников. Результаты исследования показывают, что города на тер­ритории Карачаево-Черкесии в мень­шей степени защищены от переименований по идеологическим и политическим при­чинам, нежели сельские поселения.

The article is devoted to extralinguistic factors that contribute to the renaming of cities in one of the North Caucasian regions of Russia. The study of toponymy, in particular, the oikonyms of a certain territory, is of great importance for the study of the history, ethnogra­phy, and culture of the people living in this territory. The purpose of this work is to identify the original names of settlements and study new names of cities, which will contribute to a more fruitful study of socio-historical processes and lexical-semantic transformations in the language of the inhabitants of these settlements. This is especially true for studying the histo­ry of such new-written languages ​​as the Adyghe (Circassian) languages, in the absence of written monuments (Adygs — endonym, Circassians — exonym). The results of the study have led to the conclusion that cities in the Karachay-Cherkess Republic are the least protected from renaming for ideological and political reasons, rather than rural settlements.