2024 Том 15 №3

Рассмотрена проблема определения скрытых заимствований в русском языке кон­ца XX — начала XXI века. Авторы обращают особое внимание на выражения, транс­лирующие смыслы, знаковой «формой» для которых становятся имеющиеся в языке-реципиенте языковые средства. Механизм встраивания семантической кальки в уже существующую модель означивания показан на примере коллокации «как по мне» и ее взаимодействия с исконно русским маркером личного мнения «по мне», обладающим длительной историей употребления. Проведенное корпусное исследование и кон­текст­ный семантический и сравнительный анализ позволил авторам прийти к сле­дующим вы­водам: коллокация «как по мне» представляет собой кальку с англоамери­канизма «as for me / as to me» и конкурирует с другой формой скрытого заимствования — «для меня» («for me / to me»); сосуществуя в языке-реципиенте с присущим ему выражением «по мне», скрытая калька выглядит структурно-семантическим вари­антом этого выражения с усилительным наращением. Приведены данные опроса носи­телей русского языка, относящих в подавляющем большинстве «как по мне» к просто­речной или сни­женно-разговорной лексике, притом что в речевой практике коллока­ция используется образованными людьми в самых разных функциональных сферах, в том числе в СМИ, переводах художественной литературы и кинодубляже.

This article addresses the problem of identifying hidden borrowings in the Russian language of the late 20th and early 21st centuries. The authors pay particular attention to expressions that convey meanings whose semiotic 'form' utilises linguistic elements pre-existing in the recipient language. The mechanism of embedding a semantic calque into an already existing model of signification is illustrated using the example of the collocation kak po mne and its interaction with the original Russian marker of personal opinion po mne, which has a long history of use. A corpus study and contextual semantic and comparative analysis led the authors to conclude that the collocation kak po mne is a calque of the Anglo-Americanism 'as for me / as to me', competing with another form of hidden borrowing — po mne [for me / to me]. Coexisting in the recipient language with the native expression po mne, the hidden semantic calque appears as its structural-semantic variant with an intensifier. The article also presents survey data from native Russian speakers, who predominantly classify kak po mne as a vulgarism or colloquialism. This categorisation persists despite the widespread use of the expression by educated individuals across various functional domains, including media, literary translations and film dubbing.

В статье впервые представлен фрейм ENVIRONMENT, проявление концепту­альной структуры которого прослеживается через отражение функционирования языковой единицы в ближайшем языковом контексте в зависимости от различных концептуальных областей знания. Для этого предлагается осмысление и разграниче­ние теоретических понятий фрейм, когнитивный контекст и концептуальная об­ласть. Для описания проявлений фреймовой структуры на языковом уровне выбрано английское слово environment, проанализированы его этимология и дефиниции из англоязычных лексикографических источников, тексты и контексты из Британского национального корпуса английского языка и Корпуса современного американского ан­глийского. На этой основе построен фрейм ENVIRONMENT, включающий структу­ры знания, характеризующие слово environment и определяющие его выражение в виде языковых знаний в зависимости от разных специальных областей знания. Выдвинута гипотеза о том, что в обобщенном виде структура фрейма сохраняет свое строение, но содержание его слотов модифицируется под влиянием специальной концептуальной области, на фоне которой происходит понимание и структурирование информации языковой личностью. Содержание слотов фрейма тогда соответствует концептуаль­ной области, информационное наполнение которой определяет выбор языковых средств в процессе порождения речевого сообщения. Языковые средства, описывающие содержание слотов, служат для восстановления фрейма в процессе понимания. Анализ текстов показал, что структура фрейма не претерпевает изменений, а часть слотов может оставаться не активированной в рамках конкретной концептуальной области. Подобная структура отвечает за связи концептов, понимание и фокусировку внима­ния индивида при обращении к фоновым знаниям.

This article presents the frame environment, exploring its conceptual structure by analysing how linguistic units function within immediate linguistic contexts across various conceptual knowledge domains. It is proposed to define and distinguish between the theore­tical concepts of 'frame', 'cognitive context' and 'conceptual domain'. The English word 'en­vironment' was selected to describe the manifestations of frame structure at the linguistic le­vel. The etymology and definitions of the lexical unit were analysed using English lexico­graphical sources and texts and contexts from the British National Corpus and the Corpus of Contemporary American English. Based on this foundation, the frame environment was constructed, encompassing the knowledge structures that define the concept of ‘environment’ and shape its linguistic expressions across various specialised knowledge domains. The au­thors hypothesise that while the generalised frame structure remains unchanged, the con­tent of its slots transforms under the influence of the conceptual domain, which affects the un­derstanding and structuring of information by a linguistic personality. The content of fra­me slots aligns with the conceptual domain, whose information scope guides the selection of lin­guis­tic means while producing a verbal message. In turn, the linguistic means describing the con­tent of the slots serve to reconstruct the frame in the process of understanding. Text ana­lysis has shown that the frame structure does not change substantially, with some slots pos­sib­ly remaining inactivated within a particular conceptual domain. Such a structure facilitates the connections of concepts and, consequently, aids in understanding and focusing attention when addressing background knowledge.

Представлено новаторское исследование образа «цветов зла» как образа-имаго — воображаемого образа реального объекта (термин «имаго» введен К. Г. Юнгом в 1912 го­ду). Опираясь на историко-сопоставительный, аналитический и психоаналитиче­ский методы исследования текста, автор статьи приходит к выводу, что Гюисманс в ро­ма­не «Наоборот» через рецепцию образа «цветов зла», воплощенную в ряде соб­ст­венных растительных фигур (коллекция экзотических растений, лотос в руках Сало­меи, нидулариума из сна), воспринимает и репрезентирует знаменитый образ Бодлера прежде всего как понятие чего-то необычного, странного, видоизмененного и опасного; показано, что Гюисманс через фитонимические образы демонстрирует свое убеждение в том, что его современники-декаденты (олицетворением которых являет­ся Жан Дез­эссент) воспринимают творчество Бодлера поверхностно, неточно и слишком бук­вально, и это делает их соучастниками «похорон» всего ценностно «ста­рого». Сделан вывод, что «цветы зла» Бодлера — это поэтический образ, соответ­ствующий иссле­дуемой в данной статье методологии «имаго»: он порождает множе­ственные интер­претационные цепи, являющиеся, в свою очередь, самостоятельными актами творче­ства.

This article examines the image of 'flowers of evil' as an imago image — an imaginary image of a real object. The term 'imago' was first used in this sense by Carl Jung in 1912. The work proposes a novel approach to investigating the image of 'flowers of evil'. The com­pa­rative historical, analytical and psychoanalytic methods of text examination revealed that, in his novel À rebours, Huysmans espouses Baudelaire's celebrated image, representing it pri­marily as a notion of something bizarre, extraordinary, transmuted and dangerous. This is achieved through the reception of the image of 'flowers of evil' embodied by Huysmans in a series of vegetative appearances, such as the collection of exotic plants, the lotus in the hands of Salome and the nidularium seen in a dream. It is concluded that Huysmans uses phy­to­nymic images to demonstrate his belief that his decadent contemporaries, personified in the cha­racter of Jean Desessent, perceive Baudelaire's work superficially, inaccurately and too lite­rally, making them accomplices in the 'burial' of everything associated with 'old' values. Therefore, as a poetic image, Baudelaire's 'flowers of evil' align with the explored 'imago' methodology as they generate multiple interpretive chains representing independent acts of creativity.