2017 Том 36 № 4

Рассматривается первый из двух принципов справедливости, предложенных американским философом Джоном Ролзом в качестве универсальных принципов устройства базовых социальных институтов, которые выбрал бы каждый разумный и рациональный человек в ситуации «исходного положения». Анализируются проблемные аспекты формулировки данного принципа (неопределенность перечня основных прав и свобод, а также ценностного критерия их ранжирования между собой) и способы, которыми Ролз пытается их преодолеть в работах, изданных после ставшей широко известной «Теории справедливости». Проводится анализ измененной формулировки первого принципа справедливости в поздних работах Ролза. Дискутируется проблема соотношения свободы и безопасности, указывается на недостаточное ее исследование Ролзом. Утверждается, что отстаиваемый Ролзом абсолютный приоритет первого принципа справедливости над вторым дискуссионен, более убедительными являются те или иные вариации правила относительного приоритета. В контексте проблемы ограничения свобод анализируется критика Ролзом религиозного и иного экстремизма, а также его доводы против перфекционизма и рабства. В целом положительно оценивается предложенная Ролзом исправленная формулировка первого принципа справедливости, одновременно высказывается точка зрения, что принципы справедливости должны учитывать нравственные принципы, в число основных прав и свобод следует включить права и свободы в области образа личной жизни и семьи, воспитания и рождения детей, а приоритет должны получать те свободы, которые способствуют развитию чувства справедливости и претворению нравственного идеала. Помимо этого делается вывод о том, что Ролз убедительно показал относительность ценности демократических институтов.

Выделяется и рассматривается одна из современных реалистических интерпретаций И. Канта (представленная С. Л. Катречко), которая сравнивается с современным реалистическим пониманием феноменологии Э. Гуссерля. Свою интерпретацию Катречко называет когнитивно-семантической и развивает в ряде последних своих публикаций. Согласно этой интерпретации, кантовское явление (предмет) понимается как знак, денотатами которого выступают вещь-сама-по-себе в субъективном и объективном модусе. В статье выделяются и рассматриваются два варианта когнитивно-семантической интерпретации. Первый вариант отталкивается от известного кантовского вопроса: «Как возможны синтетические суждения априори?», и под объективной вещью-самой-по-себе понимается эмпирический предмет, который аффицирует нашу чувственность. Второй вариант рассматриваемой интерпретации исходит из вопроса, сформулированного Кантом в письме к Герцу: «На чем основывается отношение того, что мы называем представлением в нас, к предмету?», и под субъективной вещью-самой-по-себе понимается трансцендентальный предмет и/или феномен. Подчеркивается, что второй вариант интерпретации Катречко в определенном смысле предшествует феноменологии Гуссерля, в которой получило развитие априорное содержательное обоснование нашего опыта. В статье представлено реалистическое прочтение философии Гуссерля, опирающееся на один из важнейших принципов феноменологии — обоснованность нашего знания путем рефлексивного исследования повседневного опыта, благодаря которому знание было получено, и его предпосылок. При этом подчеркивается, что, в отличие от учения Канта, феноменология Гуссерля отрицает существование непознаваемой вещи-самой-по-себе и, в отличие от интерпретации Катречко, принципиально не допускает признания знаковой природы вещей окружающего мира. Последний момент не позволяет вписать феноменологию Гуссерля в семантическую парадигму интерпретации, в русле которой работает Катречко.