2016 Выпуск №3(57)

Среди онтологических предикатов, которые Кант обсуждает в лекциях по метафизике, присутствует категория силы. Это понятие выражает функцию отношения субстанции и акциденций и играет в дальнейшем определяющую роль в «Феноменологии духа» Гегеля. Закон есть простая форма единства, где содержится представление об игре сил. Сила является категорией, позволяющей понять сверхчувственный мир как царство законов. Подобное отношение обнаруживается не только в системе теоретического, но и в системе практического разума. Свобода — это «субстанция» существования человека в мире. Свобода есть идея, единство которой представлено в многообразии совершающихся в чувственно воспринимаемом мире поступков. Условие возможности познания свободы — категорический императив. Применение формулы нравственного закона в действительности может привести, как кажется, к противоречиям. Одно из таких противоречий содержится в знаменитом вопросе о мнимом праве лгать из человеколюбия. Теория Канта о невозможности тотального заблуждения позволяет, с одной стороны, показать, что Кант правомерно придерживается требования недопустимости лжи. С другой стороны, в ситуации, выступающей предметом полемики, речь идет не о лжи, а о необходимости сокрытия информации для спасения жизни человека. Идея «мира наизнанку» как второго сверхчувственного мира позволяет рассматривать принцип нравственного законодательства не в качестве формальной абстракции, а в качестве основоположения, обеспечивающего возможность движения исторической жизни. Феноменологический анализ ситуации Канта — Констана показывает, что проблема мнимого права лгать из человеколюбия заключается в некорректной постановке самого вопроса.

Трактаты Канта по проблемам политики, образующие слабо упорядоченный корпус текстов, вполне уместно переложить в виде диалогов — настолько высок накал полемики, запечатленной в них. Особенно драматичен центральный во многих отношениях текст «К вечному миру», полный ярких выражений, которыми восхищались уже первые читатели. Диспутанты представлены как конкретными авторами (например, Гарве, Мендельсон, Фридрих Великий), так и собирательными образами, олицетворяющими целые сословия. Две главные стороны — сам Кант и любимые им философы (такие, как Сен-Пьер и Руссо) — выступают против «правительства» и «заправских юристов». Кантова философия права, стоящая, как считается, на метафизическом фундаменте, создана с минимумом антропологических предпосылок, и в этом его заслуга. Но учение Канта о политике очень тесно связано с моральной антропологией, и в этом его достоинство. Оправдываясь эмпирическими наблюдениями, политик нарушает нормы права. Тем самым он сознательно подчиняется склонностям, которых опасается в народе. Философ, во многом соглашаясь с мрачными оценками человеческой природы, все же стремится переубедить политика и вселить в него умеренный оптимизм. В статье проводится сбор, обобщение и систематизация представлений политиков и юристов о людях, мире и политической деятельности. Согласно Кантовой философии права модель идеального общества можно изобразить как механизм, но его же философия истории и политики решительно противятся этому и склоняют к органицизму. Методологической основой анализа аргументации служит когнитивный подход В. Брюшинкина. Показаны исторические и идейные источники тех ориентиров в принятии решений, которые Кант приписывает своим оппонентам. Обобщаются результаты исследований в данной области, проведенных В. Бушем, Г. Уильямсом, Г. Кавалларом, Б. Людвигом и Р. Брандтом.