2014 Выпуск №2(48)

Предпринята попытка рассмотрения трансцендентальной философии Канта в качестве особой трансцендентальной парадигмы (resp. особого типа философского исследования), которая отличается как от объектной метафизики Античности, так и от субъектной метафизики Нового времени (метафизика объекта (трансцендентная метафизика; метафизика) — опыт (трансцендентальная метафизика) — метафизика субъекта (имманентная метафизика; метапсихология)). Для этого вводятся такие методологические понятия, как трансцендентальный сдвиг и трансцендентальная перспектива (B 25), трансцендентальный конструктивизм или прагматизм (см.: «действия чистого мышления» (B 81)). Основой для подобной трактовки трансцендентализма выступает когнитивно-семантическое прочтение «Критики» в свете кантовского вопроса из письма М. Герцу (21.02.1772) «На чем основывается отношение того, что мы называем представлением в нас, к предмету?» (Р. Ханна) и современная интерпретация Канта, которая получила название концепции двух аспектов (Г. Эллисон). Если в классической метафизике познание трактуется как отношение между (эмпирическими) субъектом и объектом, то в трансцендентальной метафизике возможный опыт/опытное знание понимается как отношение между трансцендентальным субъектом (трансцендентальное единство апперцепции) и трансцендентальным объектом. При этом трансцендентализм Канта выступает в противоположность классической созерцательной метафизике как экспериментальная метафизика, а трансцендентальное определяется как пограничная между имманентным и трансцендентным онтологическая область в качестве «орудийной» составляющей нашего познания и сознания (ср. с интенциональной реальностью Э. Гуссерля и концепцией трех миров К. Поппера).

This paper considers Kant’s transcendental philosophy as a special transcendental paradigm (a special type of philosophical research) differing from both the "objective" metaphysics of Antiquity and the "subjective" metaphysics of Modernity (the metaphysics of an object (transcendent metaphysics; meta—physics) — experience (transcendental metaphysics) — the metaphysics of the subject (immanent metaphysics; meta—psychology)). For this purpose, the author introduces such new methodological concepts as “transcendental shift” and “transcendental perspective” (see CPR, B25) and “transcendental constructivism” or “pragmatism” (see “acts of pure thinking" (CPR, B81)). This interpretation of transcendentalism is based on the cognitive-semantic reading of the Critique in the light of Kant’s question formulated in a letter to M. Herz (of February 21, 1772): “What is the ground of the relation of that in us which we call “representation” to the object?” (R. Hanna) and the modern interpretation of Kant that was called the “two aspects” interpretation (H. Allison). Whereas classical metaphysics interprets knowledge as a relation between the (empirical) subject and the object, the transcendental metaphysics understands "possible experience” (Erfahrung) as a relation between the transcendental subject (transcendental unity of apperception) and the transcendental object. At the same time, unlike contemplative classical metaphysics, Kant’s transcendentalism is an "experimental" metaphysics, whereas the “transcendental” is defined as a borderline ontological area between the immanent and the transcendent, an “instrumental” element of our cognition and consciousness (cf. E. Husserl’s intentional reality and K. Popper’s three worlds).

Дается сравнительный анализ критических программ Иоахима Юнга и И. Канта. Критицизм И. Юнга характеризуется как методический, а критицизм Канта — как рефлексивный. Трансцендентальный критицизм Канта базируется на трансцендентальной рефлексии, тогда как методический критицизм И. Юнга требует основывать критику на прямом, а не рефлексивном знании. Кант — субъективист, И. Юнг — объективист и реалист. В качестве фундаментальной науки у И. Юнга выступает протоноэтическая философия (philosophia protonoethica), первоочередная задача которой состоит в выявлении простейших операций ума и лежащих в их основе законов. Эти законы у него — базис критики, которая направлена на критику рассуждений и фактически носит логический характер. Правда, в качестве инструмента критики, согласно И. Юнгу, должна служить не традиционная логика, а математическая, которую он трактует в духе конструктивизма. Традиционная логика — рефлексивная наука и потому не может быть фундаментом всей системы знания. Она сама нуждается в реконструкции. И. Кант, напротив, считает традиционную логику завершенной наукой и на ней основывается при выявлении чистых рассудочных понятий. Вопрос о границах нашего познания И. Юнг считает рефлексивным и запрещает ставить в начале исследования. И. Юнг заложил основы немецкой методологической традиции, переориентировав теорию науки на поиск рациональных оснований научного опыта и подчеркнув фундаментальную роль математического знания. В эпистемологической доктрине И. Юнга мы обнаруживаем следующие принципы, которые принимает и Кант: чувственный опыт и разум являются необходимыми компонентами всякого познания, исходным объектом познания выступают феномены чувственного опыта, чувственные созерцания служат необходимым, но недостаточным основанием действительности наших знаний; основания достоверности естественно-научного познания следует искать в разуме; только принципы разума гарантируют всеобщий и необходимый характер как теоретического, так и эмпирического знания.

This article presents a comparative analysis of the “critical programmes” of Joachim Jungius and I. Kant. J. Jungius’s “criticism” is characterised as methodological, whereas that of Kant as reflective. Kant’s “transcendental criticism” is based on transcendental reflection, whereas J. Jungius’s “methodological criticism” requires that critique is grounded in immediate rather than reflective knowledge. Kant is a subjectivist, whereas J. Jungius is an objectivist and realist. For J. Jungius, the basic science is protonoetic philosophy (philosophia protonoetica), whose major task is to identify the elemental operations of mind and the underlying laws. These laws serve as the basis for critique, which is aimed against the critique of reasoning and is of logical nature. However, according to Jungius, it is not traditional but mathematical logic — which he interprets in the manner of constructivism — that should be the instrument of critique. Traditional logic is a reflective science and thus cannot serve as the basis for the whole system of knowledge. It itself requires reconstruction. On the contrary, I. Kant believes that traditional logic is a complete science, which acts as a basis for identifying pure concepts of the understanding. J. Jungius considers the question about the limits of our cognition reflective and forbids posing it in the beginning of research. J. Jungius formulated the basis of German methodological tradition through reorienting theory of science towards the search for rational bases of scientific experience and emphasising the fundamental role of mathematical knowledge. J. Jungius’s epistemological doctrine contains the following principles adopted by Kant: sensible experience and reason are necessary components of cognition, the initial object of cognition is the phenomena of sensible experience, sensible intuitions are a necessary but insufficient basis for the validity of our knowledge; the bases of validity of natural science knowledge are to be found within reason; only the principles of reason can guarantee the universal and essential nature of both theoretical and empirical knowledge.

Тот факт, что Кант совершил «коперниканский переворот» в философии, хорошо известен. Обсуждаются лишь масштабы и содержание его. Предлагается видеть сущность кантианской революции в новом понимании природы человека по сравнению с тем, что имело место в философии Просвещения. Философию Просвещения ограничивает, с точки зрения Канта, натурализм и, как следствие, эмпиризм. Все усилия английских и французских мыслителей были направлены на доказательство природности человека в противоположность религиозно-теологической. Итогом такого хода мысли мог быть только деизм. Однако, по Канту, единство мира требует совсем иного понимания человеческой природы. Ориентир Просвещения на естественную историю отвергает историю Священную, но подчиняет исторический процесс естествознанию. Такое положение не дает возможности понять историю человечества в ее специфике, и объясняется это тем, что мыслители Просвещения не различают практического разума от теоретического. А это также является следствием натурализации природы человека. Кант противопоставляет этому тождеству идею примата практического разума по отношению к теоретическому. Новое понимание сущности человека вывело Канта из круга идей эпохи Просвещения далеко за пределы романтизма XIX в.

Leaping beyond the limits of one’s time with the help of imagination is a rather common procedure; however, such leap made with the help of rational philosophical principles and taking one 150 years into the future to a precisely designed landing ground is unprecedented. Kant preformed this intellectual feat through understanding the true essence of human nature. All the novelties and discoveries that he introduced into philosophy are the results of this initial achievement. Whereas the Enlightenment formulated the principle of naturalism as a basic one for the comprehensive understanding of the world, Kant juxtaposed it with the principles of transcendental anthropology. As a result, it requires a new understanding of 1) the nature and its relation to human consciousness and 2) the active and, thus, tirfucntional, structure of human consciousness.

Политическая теория Роберта Нозика содержит попытку адаптировать кантовское понятие личной свободы и вторую формулу категорического императива («формулу персональности») для обоснования либертарианской концепции «минимального государства». Эта попытка анализируется и критикуется по следующим основаниям: а) антропологические модели в основе теорий Канта и Нозика существенно различаются; б) различное понимание природы человека закладывает различия в понимании свободы — для Нозика это изначальное свойство человеческой природы, вынужденно ограничиваемое гражданским состоянием, для Канта свобода возникает в результате вступления в гражданское состояние; в) несоизмеримость антропологических пресуппозиций и базовых понятий двух теорий искажает смысл кантовской формулы категорического императива при перенесении ее в чуждый философский контекст.

Robert Nozik's political theory contains an attempt to utilize Kant's notion of individual freedom and the second formula of his categorical imperative (“the principle of humanity as an end in itself”) for the justification of his libertarian “minimal state”. This article analyses and criticizes this attempt on the following grounds: a) the anthropological models of Kant's and Nozik's theories are incommensurable; b) different notions of human nature result in different understandings of freedom — for Nozik it is the basic property of human nature, for Kant it is the result of entering the civil condition; c) the incommensurability of anthropological presuppositions and basic notions distorts the meaning of Kantian formula of categorical imperative when transplanted into an alien philosophical context.

Рассматриваются ключевые аспекты эстетики П. Наторпа в системе его философии, устанавливается законное самостоятельное место эстетики в структуре философских дисциплин —логики, этики, философии религии. Обсуждается специфика и особенности понимания эстетики как философии искусства и творчества в русле неокантианской традиции. Анализируется собственный клад мыслителя в философию Марбургской школы неокантианства, в обоснование основ идеализма. Философская эстетика выступает в качестве науки, своего рода «связующего звена» между законами природы и нравственным миром. Неокантианец возвращает эстетике утраченную связь с чувственным созерцанием, определяя ее значимость сферой индивидуального, неповторимого и единичного проявления творческого духа. Завершение кантовской критической философии он усматривает в психологической базе субъективности сознания, нацеленного на постижение закономерностей научного, нравственного и художественного познания. В контексте истории трансцендентализма искусство воспринимается как форма духовного творчества, подчиненного собственным порождающим законам культурного созидания. Подчеркивается, что эстетическое обладает в системе философии П. Наторпа собственной творческой динамикой, основой которой выступают чувства индивида, связанного непосредственно с эстетическим опытом: в сфере эстетического индивидуальность только и способна впервые получить свою подлинную значимость. Эстетика трактуется немецким философом в качестве объединяющего и завершающего элемента в контексте общего учения о бытии в целом.

This article considers the key aspects of P. Natorp’s aesthetics in the system of his philosophy and identifies the legitimate position of aesthetics in the structure of philosophical disciplines: logic, ethics, and philosophy of religion. The author analyses the understanding of aesthetics and philosophy of arts and creative works in line with the Neo-Kantian tradition. The article focuses on the thinker’s contribution to the philosophy of the Marburg School and the justification of idealism. Philosophical aesthetics serves as a science and a link between the laws of nature and the moral world. The Neo-Kantian gives the lost connection to the sensible intuition back to aesthetics thus linking its significance to the field of the individual, inimitable, and singular manifestation of the creative spirit. He sees the completion of Kant’s critical philosophy in the psychological bases of subjectivity of consciousness aimed at understanding the patterns of the scientific, moral, and artistic cognition. In the context of history of transcendentalism, art is perceived as a form of spiritual creativity that is subject to its own generating laws of cultural creation. It is emphasised that, in P. Natorp’s system, the aesthetic has its own creative dynamics based on the feelings of the individual immediately connected with the aesthetic experience: it is only in the field of the aesthetic that individuality can assume its true significance. Aesthetics is interpreted by the German philosopher as a uniting and final element in the context of the teaching of being in general. The article presents two projects of constructing the system of P. Natorp’s philosophy that relate to the history of the development of his philosophical views. The early period is influenced by the teaching of consciousness developed by H. Cohen, the head of the Marburg School of Neo-Kantianism. The later period is interpreted as original, independent, and determined by the search for the fundamental of philosophical systematics. It is proposed that the subjective-objective disposition is replaced by the individual understanding of uninterrupted correlation between the being and the meaning generated by the act of philosophical questioning. P. Natorp sees the task of philosophical systematics in the opportunity of constitution of the contents of the meaning of being and the search for concrete fields of knowledge immediately related to philosophy. It is shown that, in the late work Philosophical systematics, he identifies autonomous fields of knowledge — those of theory and practice, language and poiesis, creative and artistic work. Each of these fields has its own direction of development, but the common ground between them is the world of expressing the creative and free within spiritual activities. In philosophical systematics, aesthetics is a “fundamental” of the law of philosophical reflection.

Показан вклад отечественного философа и теоретика права, неокантианца Б. А. Кистяковского в трактовку сущности права. Он отстаивал методологический плюрализм, выделяя четыре теоретических и два практических понятия права. Неокантианский мотив в теории Кистяковского проявился в особом указании на нормативный характер правовых явлений и права в целом, на его независимость от каких-либо внешних авторитетов или внутренних мотиваций поведения человека. Рациональный элемент в нормах права, по учению Кистяковского, составляет основную их характеристику. Право, подобно понятиям, создается разумом, без которого нормы не могут быть созданы. Нормы права выражают нормальное (типичное) сознание и поведение лиц. Однако право является и фактом социальной жизни, которое в действительности реализуется через правовые отношения, поэтому большую роль играет понимание субъективного права. Правовые отношения реализуются через субъективные права и юридические обязанности; они безусловно конкретны, единичны и индивидуальны.

This article explores the contribution of the Russian philosopher and theorist of law, neo-Kantian Kistyakovsky, to the understanding of the essence of law. He supported methodological pluralism and identified four theoretical and two practical concepts of law. The neo-Kantian motive in Kistyakovsky's theory manifested itself in the reference to the normative nature of legal rules and law in general and its independence of any external authorities or internal motivations of human behavior. According to Kistyakovsky, the rational element of legal rules is their key characteristic. Not unlike concepts, law is created by reason, without which legal rules cannot be formulated. Legal rules are an expression of the normal (typical) human consciousness and behavior. However, law is also a fact of social life. In effect, law is exercised through legal relations and, therefore, an important role is played by the understanding of subjective law. Legal relations are realized through personal rights and legal responsibilities; they are concrete, singular, and individual.