Текущий выпуск

Лингвистическая прагматика — раздел языкознания, исследующий языковые еди­ницы под углом зрения их употребления. А прагматика конкретного языка — праг­матические средства, не только меняющие мир, но и сами модифицирующиеся по ходу дискурса. «Прагматический поворот» 1970-х годов в лингвистике проявился как резко возросший интерес к употреблению языка как к действию, при котором слова приобретают свой актуальный смысл, часто небуквальный и радикально отличный от внеконтекстного словарного значения. Исследование вклада, который делают язы­ковые средства эпистемической модальности в значение дискурса, представляет пред­мет эпистемической прагматики и имеет большой прикладной потенциал. В статье рассматриваются линии разграничения лингвистической семантики и прагматики, а также направления исследований в области эпистемической прагматики, включая употребление эпистемических модальностей в тексте. Особую роль играют страте­гии и тактики манипулятивного воздействия на аудиторию при подаче эпистемиче­ских гарантий, сказывающиеся на эпистемической кредитной истории коммуникан­тов и иногда приводящие к эпистемическому же дефолту. Анализируются некоторые коммуникативные техники, используемые при этом: апелляция к гаранту истины и достоверности (авторитету), когнитивно-коммуникативное маневрирование (лави­рование при сверхгибкой подаче мнения), тумблерные слова в текстах СМИ и др.

The ‘pragmatics of language’ is a set of pragmatic means of a particular language, the meanings of which not only change the world, but also themselves change in the framework of discourse. At the same time, ‘linguistic pragmatics’ is a branch of linguistics that examines linguistic units from the point of view of their use. The ‘pragmatic turn’ of the 1970s in lin­guistics meant an interest in using language as an action in which words acquire their ac­tual mea­nings, sometimes radically different from their non — contextual dictionary mea­nings. The study of the contribution that linguistic means of epistemic modality make to the mea­ning of discourse is a subject of epistemic pragmatics and has great applied potential. The article examines the lines of demarcation between linguistic semantics and pragmatics, as well as research directions in the field of epistemic pragmatics, including the use of epistemic modalities in the text. Strategies and tactics of manipulative influence on the audience play a crucial role in the presentation of epistemic warrants — guarantees that shape the epistemic credit history of communicants and may sometimes result in epistemic default. Some communicative techniques used in this process are analyzed: appeal to the guarantor of truth and reliability (authority), cognitive and communicative maneuvering, toggle words in media texts, etc.

Настоящая работа посвящена базе данных «Рутиникон» как цифровому инстру­менту описания рутин — особого класса формульных фразеологических единиц, кото­рые представляют собой реакции на стандартные экстралингвистические ситуации или комментарии к ним. Например, формула Кого я вижу! — это реакция на ситуа­цию неожиданной встречи, а Кто там? — стандартная формула-реакция на стук в дверь. Сбор, классификация и исследование единиц такого рода представляет несо­мненный интерес как с точки зрения теории дискурса и прагматики, так и с точки зрения практики освоения живого разговорного русского языка инофонами. «Рутини­кон» является естественным продолжением проектов «Русский Конструктикон» и «Прагматикон», заимствуя у проектов-предшественников некоторые принципы сбора и работы с данными. При этом в «Рутиниконе» собраны фразеологические единицы другого типа, нежели в этих базах, и для их описания требуется принципиально иная структура разметки. Рассмотрены принципы и особенности этой разметки, а также ее потенциал для внутриязыковой классификации рутин русского языка и примени­мость к соответствующему материалу других языков — в перспективе последующих типологических исследований. Для иллюстрации привлечены примеры из собранного авторами материала итальянского языка.

This study focuses on the Routinicon database as a digital tool for describing routines — a distinct class of formulaic phraseological units that represent reactions to or comments on standard extralinguistic situations. For instance, the formula Kogo ya vizhu! (Whom do I see!) serves as a reaction to an unexpected meeting, while Kto tam? (Who’s there?) is a standard formulaic reaction to a knock at the door. The collection, classification and study of units of this kind is of undoubted interest both from the point of view of discourse theory and pragmatics, and from the point of view of the practice of mastering live spoken Russian by foreign speakers. Routinicon is a natural extension of the projects Russian Constructicon and Pragmaticon and borrows principles of data collection and data processing from the predecessor projects. At the same time, Routinicon collects phraseological units of a different type than these databases, and their description requires a fundamentally different annotation structure. The article discusses the principles and features of this annotation, as well as its potential for the intralingual classification of Russian language routines and its applicability to the corresponding material of other languages — laying the groundwork for future typological studies. Italian language examples collected by the authors are used for illustrations.

Рассмотрено понятие риторического вопроса, которое до сих пор не входит в ин­вентарь стандартных и общепризнанных лингвистических категорий, а сам термин «риторический вопрос» в лингвистических работах практически не ис­пользуется. В то же время выражение «риторический вопрос» активно употребляет­ся в речи и, как ка­жется на первый взгляд, в довольно широком и неопределенном смыс­ле. Цель ста­тьи — развести эти две сферы: лингвистику и «бытовую» речь. С одной стороны, понятие риторического вопроса получает четкое определение, что позволя­ет ввести этот термин в арсенал лингвистики, а с другой — описывается реальное употребле­ние это­го выражения в речи. Показано, что общий принцип употребления в речи слова «рито­рический» применительно к вопросу состоит в том, что этот во­прос в каком-то смысле «ненастоящий», то есть это вопрос, который производится не для того, что­бы узнать ответ. Для характеристики вопроса как риторического имеют значе­ние два параметра: «Почему этот вопрос не требует ответа?» и «С ка­кой целью де­лает­ся это высказывание, если не с целью получить ответ?». Называя (свой или чу­жой) вопрос «риторическим», говорящий указывает на реализацию одного из значений этих параметров.

The article examines the concept of the rhetorical question, which — quite surprisingly — is still not part of the standard and widely recognized inventory of linguistic categories, and the term ‘rhetorical question’ is rarely used in linguistic studies. At the same time, the ex­pres­sion ‘rhetorical question’ is actively employed in discourse, and, at first glance, seems to be used in a rather broad and undefined sense. The goal of this article is to distinguish between the­se two fields: linguistics and everyday speech. On the one hand, the concept of a rhetorical question is given a clear definition, allowing the term to be introduced into the linguistic framework, and on the other hand, the actual usage of this expression in discourse is desc­ribed. It is shown that the general principle of using the word ‘rhetorical’ in discourse in relation to a question is that this question is ‘not genuine’ in some way, i. e. it is a question that is not being asked in order to get the answer. To characterize a question as rhetorical, two parameters are significant: “Why does this question not require an answer?” and “For what purpose is this statement being made, if not to get an answer?” By calling (his own or so­meo­ne else's) question ‘rhetorical’, the speaker indicates the implementation of one of the values of these parameters.

Рассмотрены прагматические значения, которые имеют в языке регулярные про­содические средства выражения. К таким значениям мы относим 1) иллокутивную цель (иллокутивную силу) высказывания, 2) иллокутивную функцию компонента вы­сказывания (такую, как функции темы и ремы сообщения, известного и неизвестного вопроса), 3) контраст и эмфазу, а также 4) значение незавершенности речевого акта как компонента связного дискурса. Показано, что просодия — это основное средство выражения таких значений в русском языке, а сами значения организованы в систему, которой соответствует системность используемых просодических средств. В иссле­довании применены корпусный и инструментальный методы анализа материала. В качестве корпуса для исследования использован Национальный корпус русского языка (ruscorpora. ru) (2024) (НКРЯ) и, в частности, его мультимодальный подкорпус (МУРКО). Примат просодии над сегментными средствами выражения важнейших прагматических значений продемонстрирован на материале недостаточно изученного ранее речевого акта переспроса. Переспрос — статистически часто — это краткий речевой акт с минимальным сегментным материалом (Что? А?). Соответственно, полнота и точность анализа для различных типов переспроса могут быть достигну­ты только за счет применения корпусного метода, который позволяет получить до­статочный объем данных и представительный материал для анализа.

The paper views pragmatic meanings that have regular expression in language. Such meanings are 1) the illocutionary goal (illocutionary force) of an utterance, 2) the illocu­tio­nary function of a component of an utterance (theme and rheme of a statement, the known and the unknown of a question), 3) contrast and emphasis, and 4) the meaning of complete­ness/incompleteness of a speech act as a component of coherent discourse. It is shown that prosody is the main means of expressing pragmatic meanings in the languages of the world, and the expressed meanings are organized into a system that corresponds to the system of the prosodic means used. The study uses corpus and instrumental methods of analysis. The main material for analysis is the Russian language. The multimodal subcorpus of the National Corpus of the Russian Language was used as a corpus for the study. The primacy of prosody over segmental means of expressing the most important pragmatic meanings is demonstrated, in particular, using the material of the previously insufficiently studied speech act of an echo-question. An echo-question is statistically often a short speech act with minimal segmental material (“What?” “Eh?”). Consequently, the completeness and accuracy of the analysis for various types of echo-questions can only be achieved through the use of the corpus method, which allows obtaining a sufficient amount of data and representative material for analysis.

Исследование обращается к проблеме организации полимодальных систем, кото­рая обеспечивается проявлениями закона иерархии, регулирующего особенности реали­зации каждой из модальностей, языка и жеста, а также в целом всего полимодального единства в согласовании этих модальностей. Для установления проявлений закона иерархии исследуется вариативность в организации полимодальной системы речи и жеста под влиянием когнитивного фактора нечеткой референции в диалоге-пояснении. Данные были собраны в ходе эксперимента, в котором участники — носи­тели русского языка — давали пояснения в отношении различий между близкими си­нонимами. Определены особенности в распределении, с одной стороны, показателей нечеткой референции в речи, маркирующих трудности при конструировании самого референта в номинациях (заместители) и построении пути к референту в предика­циях (аппроксиматоры), и, с другой, функциональных типов жеста (дейктические, репрезентирующие, прагматические), в диалоге. Установлен ряд закономерностей в распределении речи и жеста, а также в их согласовании. Так, аппроксиматоры прева­лируют над заместителями, что свидетельствует о том, что нечеткая референция чаще проявляется именно в предикативных фрагментах. Была также обнаружена более высокая частотность заместителей в коммуникативном акте Запроса, что определяет особую роль этого этапа как одновременно начинающего новый коммуни­кативный акт и завершающего предыдущий при повторном наименовании референта с нечеткими (размытыми) границами. Выявлен рост в использовании прагматических жестов с аппроксиматорами, что указывает на такую особенность, как возможность предикативной информации демонстрировать более высокий уровень проявления прагматических смыслов, в отличие от номинативной информации, представляю­щей больше иконическое и индексальное содержание референта. В целом установлено, что нечеткая референция действительно определяет варьирование в проявлениях закономерностей в полимодальной системе речи и жеста с учетом ее интеракцио­нальных манифестаций.

This study explores the organization of multimodal systems, mediated by two types of hierarchical regulations: systemic regulations governing each mode (speech and gesture) and multimodal regulations operationalizing mode alignment. To identify these regulations, we examine the variability of the multimodal speech-gesture system, modulated by the cognitive factor of vague reference in expository dialogue. The data were collected in an experiment involving native Russian speakers explaining the differences between close synonyms. The paper contrasts the distribution of vague reference speech cues used to shape referents in names (placeholders) and point the way to the referent in predications (approximators), both aligned with functional gestures (deictic, representational, and pragmatic). The findings reveal several regulations that constrain the distribution and alignment of speech cues and gestures. First, the prevalence of approximators is observed, indicating that a higher input of predication expresses vague reference. Second, the prevalence of placeholders in the Request communicative move was found, accounting for the Request’s role in both initiating a new act and completing the previous one by renaming the vague referent. Third, a more frequent use of pragmatic gestures with approximators was identified, suggesting that while nominations primarily evoke iconic and indexical representations in gestures, predications are strongly linked with pragmatic manifestations. Finally, the study reveals that vague reference serves as a cognitive principle regulating the speech and gesture system in interactional discourse.