Особенности галицкого извода икон Страшного суда на пороге Нового времени
- Страницы / Pages
- 85-97
Аннотация
Рассматривается вопрос трансформации традиционных иконографических элементов западной ветви восточнославянской иконописи в связи с усиливающимися в период позднего Средневековья цивилизационными процессами. Отмечено, что иконография Страшного суда представляла наиболее сложные в композиционном и идейном отношении произведения иконописи, отражающие господствующие представления галичан-русинов того времени. Распространение в восточнославянском ареале иконографических композиций Страшного суда связывается с эсхатологическими ожиданиями, определявшими особенности мировоззрения на русских землях с конца XIV века.
Abstract
This article considers the transformation of traditional iconographic elements of the Western branch of Eastern Slavic icon painting in view of the civilisational processes developing in the late Middle Ages. It is stressed that the iconography of the Last Judgement was represented by more complex — in terms of composition and ideas — works reflecting the prevalent views of the Galich Rusyns of the time. The proliferation of the Last Judgement compositions in the Eastern Slavic area is linked to the eschatological expectations that shaped the worldview prevalent in Russian lands since the late 16th century.
Список литературы
1. Алексеев А. Сюжет «змея мытарств» в композиции русских икон «Страшного суда» // Церковная археология. СПб., 1998. Вып. 4.
2. Алпатов М. Архитектура как искусство // Искусствознание. 2002. № 2.
3. Бережная Л. А. «Одесную» и «ошуюю». Русские и русинские православные иконы «Страшного суда» на рубеже эпох // Человек между царством и империей : сб. матер. междунар. конф. М., 2003.
4. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.
5. Дергачева И. В. Посмертная судьба и «иной мир» в древнерусской книжности. М., 2004.
6. Евсеева Л. М. Эсхатология 7000 года и возникновение высокого иконостаса // Иконостас. Происхождение. Развитие. Символика. М., 2000.
7. Житие преподобного отца нашего Василия Нового // Українська лiтература XIV—XVI ст. Апокрiфи, агiографiя, паломницькi твори, iсторичнi твори, полемiчнi твори, перекладнi повiстi, поетичнi твори. Київ, 1988.
8. Кос Г. Страшний Суд в украïнському мистецтвi // Рiздво Христове 2000. Львiв, 2001.
9. Мильков В. В. Древнерусские апокрифы // Памятники древнерусской мысли : исследования и тексты. СПб., 1999. Вып. 1.
10. Нерсесян Л. Вознесение монахов и падение ангелов. Об одном иконографическом мотиве в русских иконах «Страшного суда» XVI века // Искусствознание. 1998. № 2.
11. Нисенбаум М. Персонажи и предметный фон. Взаимоотношения личности и мира в древнерусской живописи // Вопросы искусствознания. 1994. № 2—3.
12. Осташенко Е. Я. Икона «Страшный суд» из Успенского собора Московского Кремля и проблемы стиля последних десятилетий XIV в. // Сергий Радонежский и художественная культура Москвы XIV—XV вв. СПб., 1998.
13. Покровский Н. Страшный суд в памятниках византийского и русского искусства // Труды VI Археологического съезда в Одессе (1884). Одесса, 1887. Т. 3.
14. Свенцiцкий I. Галицько-руське церковне малярство XV—XVI ст. Львiв, 1914.
15. Цодикович В. К. Семантика иконографии «Страшного суда» в русском искусстве XV—XVI вв. Ульяновск, 1995.