2023 Том 42. №2

В своем опубликованном в 2018 г. докладе «Come On!» участники Римского клуба отстаивают необходимость Нового Просвещения. Они ассоциируют Канта с идеями Старого Просвещения, которое поддерживает (1) индивидуализм, (2) рационализм и в целом (3) отсутствие баланса между различными элементами, такими как разум и чувства. В этой дискуссионной заметке, основываясь на теоретической и практической философии Канта, я настаиваю на том, что эти обвинения несправедливы. (1) В поиске истины, а также того, что является морально правильным, Кант выступает за абстрагирование от частных целей и проверку каждым своих взглядов в сопоставлении со взглядами других. (2) Кант также указывает на пределы того, что мы можем познать рационально; (3) и в отношении теоретического и практического познания он подчеркивает, что нам нужны и разум, и чувственность.

Современная популярность кантовского определения просвещения нередко приводит к искаженному представлению, будто и во времена жизни Канта его понимание просвещения было доминирующим, выражая квинтэссенцию общеевропейской эпохи Просвещения. Тем самым из нашего восприятия изымаются целые пласты философской мысли, поскольку кантовская дефиниция просвещения в конце XVIII в. не была ни единственной, ни определяющей. Изучение ее альтернатив, представленных в немецкой философии того периода, позволяет лучше осознать своеобразие кантовского подхода — как его достоинства, так и недостатки. Презентация кантовского определения просвещения в виде эталонного оказывается весьма поздним историческим явлением. Даже ближайшие последователи Канта не обращались к его толкованию просвещения, а сам этот феномен подвергали резкой критике как плоское поверхностное явление, противоположное вере. Дальнейшая трансформация взглядов на Просвещение привела к появлению неаутентичных терминов «Enlightenment» и «Lumières», post factum обращенных на философию XVIII столетия в Европе. В результате сущность просвещения определялась не столько самими просветителями XVIII в., сколько историками и философами XIX—XX веков, конструировавшими некое эталонное понятие просвещения, с которым, как с образцом, затем сравнивались философские фигуры. В силу этого игнорировались, во-первых, аутентичное понимание просвещения — в Германии и России для этого имелись в XVIII в. аутентичные термины «Aufklärung» и «просвещение», а во Франции — прототермин «eclairé», а во-вторых, существенные национальные различия в толковании этого явления. Выхолощенная кантовская дефиниция просвещения при этом использовалась в качестве некоей легитимации предложенного подхода. Более пристальное обращение к аутентичному взгляду философов XVIII в. на просвещение, сравнение кантовского подхода к просвещению с современными ему альтернативами могли бы продемонстрировать, что философский и эвристический потенциал якобы преодоленного и потерпевшего фиаско Просвещения еще далеко не исчерпан, а актуален и сегодня.

Представлен анализ соотношения философии Канта с «философией баланса», которая описана в докладе «Come On! Капитализм, недальновидность, население и разрушение планеты», прочитанном в 2018 г. для Римского клуба. Авторы доклада относят Канта к философам европейского Просвещения, которое заложило не только основы современного мира, но и источники глобальных проблем. Философию Просвещения в докладе характеризуют как однобокий рационализм — философию исключения всего, что не обладает желательными свойствами. Взамен авторы предлагают философию баланса, которая описана в нескольких пунктах как баланс между конфликтующими ценностями. Общая рамочная проблема философии баланса — это сдерживание эгоизма, поэтому сначала я обращаюсь к соотношению между долгом и человеческими склонностями в этике Канта. Затем я показываю, что тематика политических прогнозов и рекомендаций, которые Кант предлагает и предписывает в своей философии истории, а также в своих рассуждениях о политике, праве и справедливости, по сути, сводится к трем пунктам философии баланса: это баланс между развитием и справедливостью (кантианский республиканизм), между скоростью и стабильностью развития (внешняя политика, кантианский мирный проект), между краткосрочной и долгосрочной перспективой (политика реформ). Далее я затрагиваю вопрос о проблемах практического воплощения кантовских принципов в политике с учетом опыта рецепции Канта в современных теориях социальных конфликтов, теории коммуникации Ю. Хабермаса и теории справедливости Дж. Ролза. Общий вывод состоит в том, что философия Канта не является философией исключения, капиталистических ценностей и утилитаризма и не предоставляет для них идейную основу.

В докладе Римскому клубу «Come on! Капитализм, недальновидность, население и разрушение планеты» (2018) Кант наряду с другими «старыми» просветителями представлен вдохновителем мировоззрения, приведшего к дестабилизации условий существования человечества. Авторы доклада призывают отказаться от «старого Просвещения» с его индивидуализмом, верой в рынок и потребительским отношением к природе. Я утверждаю, что такая оценка философии Канта является безосновательной и что его идеи позволяют как провести более глубокую диагностику кризиса, так и предложить более основательную стратегию его преодоления. Сначала излагается позиция авторов доклада в отношении утраты устойчивости в развитии и их видение его причин в философии Просвещения. Далее дается очерк истории и содержания понятия «устойчивое развитие» и предлагается анализ истоков прогрессистской установки на покорение природы, лежащих за пределами Нового времени в идее «культурного мандата». Затем представлен кантианский диагноз причин кризиса в несостоявшемся «совершеннолетии». Сформулированная авторами доклада идея «наполненного мира» сопоставлена с идеей «совершеннолетнего мира», а их диагноз «капитализм — недальновидность — истощение ресурсов» — с кантовскими оценками попыток бегства от трудностей настоящего в прошлое и в будущее. Указаны предложенные Кантом решения некоторых конкретных проблем, перечисленных в докладе. Вместо фактически предлагаемой авторами доклада стратегии «возвращения культурного мандата», то есть сокращения использования человечеством природных ресурсов, кантовский ответ на кризис — «коперниканский переворот» и обращение культурного усилия на внутреннее нравственное развитие человека.

Согласно нескольким отрывкам из доступных источников, Кант разработал ряд идей о различии между [объективным] убеждением и внушенным убеждением, имевших истоки в немецкой традиции, но получивших в его изложении оригинальную интерпретацию. Я планирую рассмотреть некоторые из этих фрагментов и объяснить, как философ понимал указанное различие, какова его значимость и почему для его установления необходима фигура другого. С этой целью я рассматриваю тексты, опубликованные в критический период, и конспекты лекций студентов того же времени. Кроме того, я сравниваю трактовку данного вопроса в указанных источниках и в учебниках, которые Кант использовал при чтении своих курсов. В выводах также устанавливается связь между рассмотренной темой и кантовскими аргументами в защиту свободы мысли и слова. Для этого, во-первых, я объясняю понятие «признать что-то истинным» и его отличие от понятия «быть истинным». Во-вторых, я исследую, что значит «иметь убеждение» и «иметь внушенное убеждение». Наконец, я анализирую значение этой разницы для выявления различия между терминами и рассуждаю о важности свободы слова.

Авторы идеи «нового Просвещения» Эрнст Вайц­зеккер и Андерс Вийкман в докладе Римскому клубу 2018 г. проанализировали корни взрывного развития науки и техники в Новейшее время и пришли к выводу, что как их триумф, так и экзистенциальные угрозы во многом связаны с идеалами Просвещения и поэтому будущее человечества зависит от идеологического переосмысления статуса человека в мире. Они акцентировали внимание на необходимости расширения ответственности индивида через осознание каждым человеком причастности к судьбе всего человечества и мира. Я обосновываю точку зрения, согласно которой кантовское понятие общественного развития, тесно связанное с нравственным идеалом — «царством целей», в рамках Просвещения 2.0 может стать основой такого понятия социума, в котором свобода индивида и социальное развитие предстают как взаимосвязанные и взаимоопределяющие элементы бытия человека, предполагающие возможность осуществления свободы только в рамках содействия социальному благу. Кантианская трактовка социального развития как формирования человеком сферы свободного бытия может служить основой для критической оценки содержания компьютерных игр с точки зрения их медийной роли в становлении идеологии современного общества. Я показываю, что границы реализации свободы в компьютерной игре, удерживаемые искусственным интеллектом, влияют на осмысление человеком социума и своего места в нем. В результате я прихожу к выводу, что компьютерные игры, транслирующие определенное представление о социуме, могут как способствовать, так и препятствовать формированию новой идеологической основы общества, целью которой в свете Просвещения 2.0 должно стать преодоление противоборства индивидуального и коллективного.