2016 Выпуск №2(56)

Статья представляет собой краткое введение в учение Канта о схематизме («Критика чистого разума»: A 137-A 147; B 176-B 187). Тот факт, что часть о схематизме располагается в разделе, названном «Учение об основоположениях», а не в «Учении о понятиях», служит основой для отличия учения о схематизме от «Дедукции чистых рассудочных понятий». Это вносит некоторую ясность в части о схематизме. Так, автор приходит к выводу о том, что схематизм — совершенно новое явление по сравнению с «Трансцендентальной дедукцией категорий», а именно — подготовительный этап для использования категорий в качестве предикатов в утверждениях, известных как «Основоположения рассудка», которые больше относятся к феноменам (явлениям во времени и пространстве), нежели к неопределенным понятиям предметов в целом. В соответствии с обоснованием этой интерпретации дается объяснение некоторых главных понятий, таких как схема, воображение, однородность, временна́я детерминация, а также функции схематизма. Воображение представляется как нечто схо жее по функции с рассудком, когда оно подчинено явлениям, данным во времени и пространстве. Рассудок становится воображением, когда он не только подчинен законам логики, но также и законам времени. Однородность (понятие, играющее важную роль в теории схематизма) объясняется ссылкой на работу Тетенса «Философские опыты о человеческой природе и ее развитии» (1777). Эти и другие разъяснения понятий не полностью развиты в статье. Они широко обсуждались в работах автора, и на них приводятся сноски в данном тексте. Статья включает некоторое обсуждение изданной ранее и современной литературы о схематизме.

The article introduces Kant’s doctrine of schematism (Critique of Pure Reason A 137-A 147; B 176-B 187). The inclusion of the chapter on schematism in the ‘Doctrine of the Principles’ rather than the ‘Doctrine of Concepts’ is taken as a clue to distinguishing the Doctrine of Schematism from the Deduction of the Pure Concepts of the Understanding. This provides clarity on the function of schematism. The author conceives of schematism as something entirely new to the Transcendental Deduction of the Categories, namely, as preparation for the use of categories as predicates in sentences known as the ‘Principles of Understanding’ referring to phaenomena (appearances in time and space) rather than the undetermined concept of objects in general. To support this interpretation, the author addresses main concepts of the schematism theory (for instance, those of schema, imagination, homogeneity, and time-determination) and describes the function of schematism. Imagination is presented as an instance of the function usually called “understanding” when directed towards appearances given in time and space. Understanding becomes imagination when it obeys not only the laws of logics, but also the laws of time. Homogeneity (a concept that plays an important role in the theory of schematism) is explained with reference to Tetens’s Philosophical Essays on Human Nature (1777). The explanations of concepts provided in the article are not exhaustive. They are discussed in more detail in the author’s earlier publications referred to in the footnotes. The article also discusses earlier and contemporary literature on schematism.

Представлены размышления о смысле рукописной заметки Канта, в которой он использует выражение «метафизика науки». Философия науки XX века в целом признала правоту эмпиризма и имела антиметафизическую, позитивистскую направленность. Однако эмпиризм и позитивизм во всех их разновидностях ведут к отрицанию возможности философии, заменяя ее логическим, методологическим, историческим, социологическим, психологическим, культурологическим и т. п. исследованием. Философия, по существу дела, — познание абсолютно всеобщего в теоретическом (истинное бытие) и практическом (высшее благо) отношении. Замысел «трансцендентальной» философии был проектом «спасения» философии в эпоху появления и расцвета точного эмпирического естествознания, множества конкретных наук. Кант из самой науки сделал опору новой метафизики. Антифилософский характер «философии науки», господствовавшей в XX веке, заставляет вновь обратиться к теории науки Канта в поисках действительно философского понимания науки, которое может иметь лишь метафизический характер. Опыт построения системы трансцендентальной метафизики в союзе с математикой и физикой показывает, что философия науки необходима, но не для анализа или синтеза научных знаний, не для их плодотворного развития и прироста, а для решения более важных проблем человечества, чем любые конкретно-научные или научно-технические задачи. В основу философии науки в собственном смысле слова должна быть положена аристотелевская идея метафизики, переосмысленная на базе метафизики самосознания, а также учения о практическом разуме, свободе, самоопределении и достоинстве человека как личности, включающем в себя идею всемирной истории и всемирно-гражданского назначения философии. Признание относительной априорной обусловленности знания и поведения человека в общем контексте эмпиризма и релятивизма (теории развития) никакого отношения к теории Канта не имеют. Абсолютный априоризм в понимании математики и физики обусловлен не мнимой «абсолютизацией» особенностей евклидовой геометрии и классической ньютоновской механи  ки, они — частное проявление универсального, «антропологического» априоризма Канта, его понимания человека, морали, права, истории. Возможность метафизики, в том числе философского понимания науки, — в знании о человеке. Для понимания сущности науки необходимо прежде всего усвоить себе масштаб человеческого достоинства, а также достоинства и назначения философии. Замысел трансцендентальной метафизики науки до сих пор остается перспективным проектом.

A reflection on the meaning of Kant’s manuscript where he uses the expression ‘metaphysics of science’. 20th century philosophy of science acknowledged empiricism and it was anti-metaphysic and positivistic. However, all forms of empiricism and positivism lead to a negation of philosophy, replacing it with logical, methodological, historical, sociological, psychological, cultural, and other studies. In effect, philosophy is the cognition of the absolute universal in both theoretical (the true being) and practical (the supreme good) terms. ‘Transcendental’ philosophy was conceived as a project to redeem philosophy in the era of burgeoning precise empirical natural science and exact sciences. Kant turned science into a foundation of new metaphysics. The anti-philosophical nature of 20th century philosophy of science necessitates addressing Kant’s theory of science when searching for a truly philosophical understanding of science, which can be only of metaphysical nature. The experience of building a system of transcendental metaphysics combined with mathematics and physics shows that philosophy of science is necessary for solving the most important problems of the humanity rather than analysing or synthesising scientific knowledge or development it. Philosophy of science proper should be based on Aristotle’s idea of metaphysics revisited in view of metaphysics of self-consciousness and the doctrine of practical reason, freedom, identity, and dignity of a human being as a personality. It should also embrace the idea of world history and universal civil meaning of philosophy. Recognition of relative a priori determination of human knowledge and behaviour in a broad context of empiricism and relativism (development theory) has no bearing on Kant’s theory. Absolute apriorism as understood in mathematics and physics is an instance of Kant’s universal ‘anthropological’ apriorism and his understanding of the human being, morals, law, and history rather than the seeming ‘absolutisation’ of the Euclidean geometry and Newtonian mechanics. The possibility of metaphysics and the philosophical understanding of science is in knowing the human being. Understanding the essence of science requires grasping the scale of human dignity and the dignity and purpose of philosophy. The project of transcendental metaphysics remains relevant to this day.