2021 Выпуск №2

В 2017 г. на выборах в бундестаг впервые в послевоенной немецкой истории было выбрано сразу шесть партий, впервые в парламент смог­ла пройти праворадикальная партия — «Альтернатива для Германии» (АдГ). Ее появление в общественно-политическом пространстве стра­ны и в парламенте вызвало в немецком обществе и в науке повышенный интерес к феномену правового популизма. Очень быстро АдГ оказалась в центре внимания политологов, социологов, психологов и т. д. Предпола­галось, что у АдГ может быть несколько основных сценариев развития: постепенно сдвинуться ближе к центру и стать системной партией, исчезнуть после нескольких электоральных циклов или продолжить движение вправо. К парламентским выборам 2021 г. партия подошла, укрепив свои позиции в восточных регионах страны и продолжив при этом сдвигаться вправо. В статье рассматриваются внутрипартий­ная борьба, эволюция программных установок и результаты партийно­го съезда в Дрездене 10—11 апреля 2021 г.

As many as six parties made a precedent to be simultaneously elected in post-war German history in the elections to the Bundestag in 2017. Moreover, the right-wing radical party, Alternative for Germany, was able to enter the Parliament for the first time. The emergence of the party in the social and political space of the country and in the Parliament aroused in German society and science an increased interest in the phenomenon of right-wing populism. The Alternative for Germany rapidly became the focus of attention of political scientists, sociologists, psychologists, etc. It was assumed that Alternative for Germany could have several main scenarios of development: gradually move closer to the center and become a systemic party, disappear after several electoral cycles, or continue moving to the right. By the elections to the Parliament in 2021, the party strengthened its positions in the eastern regions of the country, while continuing to shift to the right. This article examines the internal struggle among members of the party, the evolution of program guidelines and the results of the party congress in Dresden on April 10—11, 2021.

Эволюция гражданского общества в Юго-Восточной Азии широко рассматривается в актуальных политических исследованиях, посвя­щенных анализу процессов регионализации в этой части мира. В этой связи особое внимание уделяется имплементации провозглашенной кон­цепции АСЕАН, направленной на укрепление взаимодействия с обще­ственными организациями. Цель статьи — выявление сфер эффектив­ного взаимодействия между официальными структурами АСЕАН и гражданским обществом в регионе. Данное исследование опирается на теорию нового регионализма, согласно которой вследствие таких гло­бальных трендов, как децентрализация государственной власти, пере­ход на стадию многополярного мирового порядка и др., гражданское об­щество играет важную роль в региональной интеграции. Выявлены три сферы эффективного взаимодействия — борьба с морским пират­ством, защита прав трудящихся-мигрантов и преодоление послед­ствий природных катастроф. Эти сферы могут послужить примером для расширения сотрудничества и поиска ответов на другие вопросы, волнующие население данного региона.

Evolution of civil society in South-East Asia have been widely analyzed in the framework of current political researches dedicated to regionalization processes in that part of the world. In this regard, special attention has been given to the implementation of ASEAN’s concept of strengthening cooperation with CSO’s. This article aims at identifying the areas of effective cooperation between official ASEAN and civil society organizations in the region. The research is based on the concept of "New regionalism", which refers to the increasing involvement of civil society in regional integration processes, following such global trends as decentralization of national power, a global shift to multi-polar world etc. The author identified three such areas of effective cooperation: maritime piracy, natural disaster management and the rights of migrant workers. These cases may serve as a successful example for expanding the cooperation between official ASEAN and civil society into other areas of regional priority.

Работа посвящена исследованию основных коммуникативных стратегий, которые используются субъектами риск-коммуникации при обсуждении и интерпретации государственных мер по управлению неблагоприятными последствиями кризисов (на примере пандемии ко­ронавируса COVID-19). Для извлечения и классификации комментари­ев авторами была разработана трехфакторная модель классификации текстов и комментариев на основе сочетания коммуникационной моде­ли кодирования / декодирования текстов С. Холла, теории функцио­нальных подсистем Н. Лумана, классификации коммуникативных стратегий. При помощи инструментов автоматического извлечения данных сформирован массив кодированных текстов (76 тысяч) и ком­ментариев к ним (около 1,5 млн), разработана сверточная нейронная сеть, определяющая применяемые в ходе интерпретации текстов ре­жимы декодирования текстов. Примененный коллективом подход не только позволяет учесть тематику, но и обеспечивает учет модели «мера / высказывание-реакция», позволяет рассмотреть широкий спектр государственных мер и высказываний политических акторов, оценить более широкий набор потенциальных реакций аудиторий на них при использовании русскоязычного материала.

The paper aims at examining the main communication strategies used by those involved into risk communication on the governmental regulations on the management of the adverse aftermaths of the crises (on the case of COVID-19 pandemics). In order to extract and classify the set of comments, a three-factor model was developed to classify the texts and comments through S. Hall’s 'encoding/decoding' model, N. Luhmann’s functional subsystems theory, and communicational strategies' types. Using tools for the automa­tized data extraction we got the texts (76.000) and comments (1.500.000) samples and developed a neural network classifying the texts decoding re­gimes during its interpretation. The approach developed by authors both al­lows to consider the issues, and the 'measures/statements — reactions' model, it helps to examine broader set of governmental measures and statements, us­ers' reactions and analyze texts in the Russian language.