2015 №4(26)

В 2013 г. объем прямых иностранных инвестиций (ПИИ) из России резко увеличился и превысил 500 млрд дол. США, однако в следующем году произошло его сокращение на 15 %. С учетом таких колебаний объема представляется необходимым проанализировать причины, побуждающие российские компании инвестировать за рубеж, а также характер влияния экономических санкций на объем российских ПИИ. В настоящей статье отмечается, что большая часть российских ПИИ связана с финансированием операций, проводимых российскими корпорациями на внутреннем рынке. Автор приходит к заключению о том, что санкции Запада против России в основном нацелены на ограниченный круг российских граждан и компаний, но, поскольку они касаются ключевых фигур политики РФ, крупнейших банков и нефтегазовых добывающих компаний России, прямое влияние санкций на инвестиции может оказаться значительным. Необходимо также принимать во внимание и непрямое влияние санкций, такое как снижение курса рубля и повышение процентных ставок российскими банками, что ослабляет способность российских компаний инвестировать за рубеж. Кроме того, охлаждение политических отношений с Западом может стать причиной ухода крупных российских компаний с западного рынка и снизить желание новых компаний выходить на него. Ответные санкции России пока не оказывают прямого влияния на объем российских ПИИ, но некоторые государственные предприятия могут принять решение о поддержке российской санкционной политики.

In 2013, Russia’s outward foreign direct investment (OFDI) soared and the OFDI stock exceeded $ 500 billion. However, a year later, Russia’s OFDI dropped by nearly 15 per cent. Rapid upward and downward swings make it necessary to analyze the motivation of Russian firms to invest abroad as well as to assess the impact of sanctions on Russian OFDI. The author points out that a significant part of Russia’s outward FDI stock is accounted for by the operations of Russian corporations in their home market. It is concluded that although Western sanctions target a relatively small number of Russian citizens and companies, they nevertheless affect some of Russia’s key people, largest banks, and hydrocarbon producers. Therefore, their direct impact could be substantial. Alongside the direct impact, one should consider their indirect impact, such as the tumbling rouble exchange rate and Russian banks’ increasing interest rates, which decrease Russian firms’ capability to invest abroad. Moreover, a less amicable politic al atmosphere in the West may push some Russian corporations out of the Western markets and diminish the enthusiasm of new ones to enter them. Today, Russia’s counter-sanctions do not directly restrict the country’s OFDI, but Russian state-owned enterprises may reach a decision to hold foreign investments to support Russia’s sanction policy.

В течение 25 лет экономика республик (государств) Прибалтики в большей или меньшей степени трансформируется в условиях суверенитета де-факто или де-юре. Этого времени более чем достаточно для того, чтобы проявились не случайные, а системные черты национальных экономических моделей. Вопрос о характере экономического развития государств Прибалтики имеет важное практическое и научное значение. С одной стороны, Прибалтика — это часть пост-советского пространства. Характер, успешность или неуспешность экономического развития Эстонии, Латвии, Литвы позволяют лучше оценить развитие России. С другой стороны, пошло второе десятилетие членства Прибалтики в ЕС, и в этом случае прибалтийский опыт для нас весьма актуален. В статье выявлены и проанализированы ключевые признаки экономической модели, характерной для государств Прибалтики. Выдвинута гипотеза о двух стадиях трансформации экономики Прибалтийского региона. Первая стадия характеризуется сочетанием трансформации и модернизации, вторая — трансформацией при нарастании деструктивных тенденций в экономике. Отмечается, что сформировавшаяся экономическая модель обладает ограниченной устойчивостью, одной из причин этого является то, что прибалтийские страны сознательно свертывают хозяйственные связи с Россией.

During the last 25 years, the economy of the Baltic States has been developing in the conditions of sovereignty, both de facto and de jure. This period has been sufficient to identify regular patterns in the national economic models. Studies into the nature of the economic development of the Baltic States have a considerable practical and scientific significance. On the one hand, the three Baltic States are a part of the post-Soviet space. The nature, success or failures of their economies contribute to a more accurate assessment of Russia’s development. On the other hand, it is the second decade of the Baltic States’ EU membership, and the countries’ experience is very relevant. The article identifies and analyses key characteristics of the Baltic States’ economic model. The author puts forward a hypothesis on two stages of the economic transformation undergone by the Baltic States. The first stage is characterised by a combination of transformation and modernisation whereas the second - by transformation accompanied by a number of destructive trends in the economy. The current economic model demonstrates limited stability, partly due to deliberately severed economic ties with Russia.

Рассматриваются проблемы легитимности политических режимов в странах Прибалтики посредством анализа трех ключевых индикаторов: уровень доверия политическим институтам, распространенность коррупции и состояние партийной системы. Выявляются причины кризисных тенденций в сфере легитимности политических режимов Литвы, Латвии и Эстонии. Обозначается проблема воспроизводства легитимности вследствие фрагментированности и ограниченной репрезентативности национальных партийных систем. Отдельное внимание уделяется компенсаторным механизмам, используемым политическими элитами для «искусственного» воспроизводства легитимности. Отмечается правомерность постановки вопроса о дефиците легитимности в странах Прибалтики не только с позиций угроз демократическим институтам, но и в контексте слабости государственных институтов, отсутствия достаточных ресурсов для обеспечения госдарственной состоятельности. В этом отношении дальнейшей разработки заслуживает гипотеза об «экспорте» («заимствовании») ресурсов легитимности малыми странами из крупных государств и межгосударственных объединений, в орбиту влияния которых они входят. Дефицит легитимности усугубляет риски раскола политических элит в странах Прибалтики, который может стать прологом к глубокому политическому кризису. В этих условиях компенсаторные механизмы не могут рассматриваться лишь как ориентированные на широкие социальные слои. Важнейшим объектом их применения становятся также политические элиты.

This article considers the legitimacy of political regimes in the Baltic States by analysing three major parameters: confidence in political institutions, level of corruption, and the development of their party systems. The author identifies the major crisis trends in the legitimacy of the political regimes of Lithuania, Latvia, and Estonia. The article stresses the problem of legitimacy reproduction resulting from the limited representation of the national party systems. Special attention is paid to compensatory mechanisms used by political elites to ‘artificially’ reproduce legitimacy. It makes sense to analyse the deficit of legitimacy in the Baltic States not only in the context of threats to democratic institutions but also considering weaknesses of public institutions and insufficient resources to ensure stateness. This requires developing a hypothesis about smaller states ‘importing’ legitimacy from larger states and intergovernmental organisations, in whose zone of influence they are included. In other words, the EU and NATO can provide smaller states not only with economic and military resources but also legitimation ‘resources’ using their prestige to support the belief of local residents that there is no alternative to the current political system of social organisation. Legitimacy deficit increases the risks of a rift between political elites in the Baltic States, which can become a prologue to a deep political crisis. In these conditions, compensatory mechanisms cannot be considered as targeted exclusively at broad social strata. They are also aimed at political elites, whose consolidation or ‘encapsulation’ is achieved by exaggerating external threats and resorting to repressive measures in an attempt to develop an ethnonational consensus. These methods are used to ensure self-preservation of the Baltic States political regimes within the current ideological and institutional configuration.

Рассматриваются вопросы, связанные с принятием и развитием законодательства о борьбе с незаконной иммиграцией, в том числе в связи с неконтролируемым ростом потока иммигрантов в ЕС из стран Северной Африки и Ближнего Востока. Основная цель статьи состоит в анализе законодательства ЕС по борьбе с нелегальной иммиграцией, систематизации и классификации законодательных актов Евросоюза в данной сфере, а также перспектив развития иммиграционного законодательства ЕС в свете обострения ситуации, связанной с ростом нелегальной иммиграции. С использованием метода правового анализа автором предложена следующая система законодательства ЕС о борьбе с незаконной иммиграцией: нормы, направленные на предотвращение оказания содействия незаконной иммиграции; нормы, направленные на предотвращение трудоустройства нелегальных иммигрантов; нормы, регулирующие вопросы возвращения незаконных иммигрантов и реадмиссии; нормы, регулирующие отношения по охране внешних границ; нормы, касающиеся сотрудничества с третьими странами.
Подробно рассматривается текущая ситуация с незаконной иммиграцией в ЕС, которая уже получила название «крупнейший миграционный кризис в Европе». Делается вывод о том, что ЕС разработал законодательство о борьбе с незаконной иммиграцией, которое отражает передовой опыт в данной сфере и может служить основой для рецепции другими странами. Однако последние события ставят на повестку дня вопрос кардинальной реформы законодательства ЕС о борьбе с незаконной иммиграцией.

This article addresses the issues pertaining to the adoption and development of legislation on irregular migration in the context of uncontrolled growth in the number of immigrants from North Africa and the Middle East to the EU. The article attempts at studying the EU legislation on irregular migration, classifying it, and analysing the prospects of EU migration legislation in the light of an increase in irregular immigration into the EU. The author systematises, classifies the current EU legislation on irregular immigration, and analyses the conditions, in which this legislation was developed. Using the legislation analysis method, the author proposes the following system of EU legislation on irregular immigration: rules preventing assistance to irregular immigration, rules preventing employment of irregular immigrants, rules on the return of irregular migrants and readmission, rules on border control, and rules on collaboration with third countries. The author pays special attention to analysing the current state of irregular immigration to the EU, which was dubbed the ‘greatest migration crisis in Europe’. The conclusion is that the European Union succeeded in the development of pioneering legislation on irregular immigration, which can serve as the basis for reception by other states. However, changes in the political and economic situation in the EU’s southern borderlands made the current legal mechanisms incapable of withstanding new threats. It necessitates a radical reform of the legislation on irregular immigration.

Традиционно, исследуя внешнюю политику того или иного государства, специалисты фокусируют свое внимание на международной обстановке и национальных интересах сторон, однако подобный подход не в полной мере соответствует задачам изучения внешней политики Европейского союза, который является примером уникальной в своем роде интеграции государств. Одним из современных подходов, стремящихся описать природу ЕС как актора мировой политики, выступает концепция «нормативной силы» Европейского союза, согласно которой «сила» ЕС заключается в способности изменять представления международного сообщества о «норме». Именно описанию особенностей концепции «нормативной силы» Европейского союза и посвящена настоящая статья. Принимая во внимание, что идея нормативности внешней (а в определенной степени и внутренней) политики ЕС — во многом «продукт» своего времени, автор описывает исторические предпосылки ее возникновения. Рассматриваются три подхода к пониманию данной концепции, анализируется соотношение понятий «нормативной» и «мягкой силы», а также сокрытые в данном подходе противоречия. В заключение определяются перспективы развития исследований, основанных на концепции «нормативной силы» Европейского союза.

Traditionally, studies into a state’s foreign policy focus on the international situation and national interests of the parties. However, such approach does not completely conform to the objectives of studies into the foreign policy of the European Union – an example of unique integration of states. One of the modern approaches aimed to describe the nature of the EU as an actor in world politics is the concept of the EU’s ‘normative power’ arguing that the ‘power’ of the EU lies in the ability to change the international community’s idea of the ‘norm’. The concept of the EU’s ‘normative power’ is the focus of the article. The author describes the historical background of EU’s foreign (and to a degree, domestic) policy, assuming that the policy is a ‘product’ of its time. The article examines three approaches to understanding these concepts and analyses the correlation between the ‘normative’ and ‘soft power’ as well as related contradictions. In conclusion, the author identifies prospects of studies into the сoncept of ‘normative power’ of the European Union.

В современных гуманитарных и общественных науках тематика исторической политики и связанной с ней культуры памяти приобретает все большую значимость, отражаясь на изменениях как в законодательстве, так и в историографии и политологии. Цель статьи — представить основные подходы к изучению исторической политики и проанализировать с точки зрения этих подходов состояние и перспективы исследования исторической политики на территории бывшей немецкой провинции Восточная Пруссия. Показаны разные точки зрения исследователей в отношении ключевых понятий memory studies: одни отождествляют понятия «политика памяти» и «историческая политика», другие различают их; существуют разные мнения по поводу продуктивности применения категории «места памяти». На основе метода историографического анализа продемонстрированы сходства и различия в подходах к исторической политике и политике памяти, оценена продуктивность использования понятий «места памяти» и «конфликты памяти» в странах Балтийского региона, охарактеризованы новейшие работы историков и политологов об изменениях в культуре памяти в России в целом и в Калининградской области в частности от советского к постсоветскому периоду. На примере современной историографии показано, что «места памяти» и «историческая политика» сегодня являются наиболее востребованными категориями для изучения культуры памяти и идентичности, а компаративный анализ — перспективным методом для исследования специфики исторической политики на землях бывшей Восточной Пруссии.

In the humanities and social sciences, the politics of memory and related culture of remembrance increase their significance, affecting legislation, historiography, and political science. This article aims to present key approaches to studying the politics of memory and employ them to the analysis of the politics of memory on the territory of the former German province of East Prussia. The author shows different research perspectives on the key concepts of memory studies. Some researchers identify the notion of the ‘politics of memory’ with that of the ‘politics of history’, while others distinguish between them. The author evaluates the effects of using the category of ‘memory sites’. Applying the method of historiographical analysis, the author examines similarities of and differences between approaches to the politics of history and the politics of memory. The author evaluates the effects of using the notions of ‘memory sites’ and ‘memory conflicts’ in the Baltic Region states, and reviews recent works of historians and political scientists on the changes in the culture of remembrance in Russia in general and the Kaliningrad region in particular during the Soviet and post-Soviet periods. Modern historiography is used as an example to demonstrate that ‘memory sites’ and the ‘politics of history’ are the most relevant concepts in the study of the culture of remembrance and identity, whereas a comparative analysis proves to be effective for the identification of the main features of the politics of memory on the territory of the former East Prussia.

Актуальность исследования обусловлена важностью приморских регионов для развития экономики страны и обеспечения ее внешнеэкономических связей, а также большими различиями между территориями, требующими учета при проведении региональной политики. Цель работы — установление специфики приморских регионов РФ по сравнению с остальными регионами страны, их типологизация и выявление возможностей и направлений социально-экономического развития. Применены методы теоретической и эмпирической типологизации регионов с использованием теоретических установок, предложенных Дж. Фридманном. Результатом стало выделение пяти социально-экономических типов и ряда подтипов субъектов Российской Федерации и определение принципиальных направлений развития регионов каждого выделенного типа. Полученные предложения могут быть использованы при обосновании региональной политики РФ и ее субъектов.  

The relevance of this study stems from the importance of Russia’s coastal regions for the development of the national economy and foreign economic ties. There are significant differences between coastal regions, which should be taken into account when devising a regional development policy. The article aims to identify specific features of Russia’s coastal regions, compare them with other national regions, provide a typology of them, and identify possibilities and areas of their socioeconomic development. The author employs theoretical and empirical methods of classifying regions within J. Friedmann’s theoretical framework. The article distinguishes between five socioeconomic types and a number of subtypes of Russian regions and identifies key areas of development for each types. The author’s conclusions can be used for formulating the regional policy of Russia and development policies of its regions.

Проанализированы итоги трехлетней реализации механизма МПП, действующего в рамках Соглашения о местном приграничном передвижении между Польшей и Россией. Анализ показал его практическую пользу в развитии разностороннего сотрудничества Калининградской области и приграничных (Поморского и Варминьско-Мазурского) воеводствам Польши. Говоря о розничной торговле как структурном элементе экономики, можно констатировать принципиально различающееся влияние МПП на развитие этого сектора в Калининградской области и в соседних воеводствах Польши. В рамках данной публикации произведена оценка роли МПП в развитии розничной торговли в Калининградской области и приграничных воеводствах Республики Польша, а также сформулирован соответствующий прогноз развития розничной торговли с учетом изменения геополитической ситуации и корректировки курса национальных валют в конце 2014 г. Основываясь на анализе статистической и аналитической информации, авторы приходят к выводу, что положительное влияние МПП превосходит те негативные эффекты, которые создает режим для различных секторов экономики приграничных регионов, в том числе и для розничной торговли.

Signing the agreement on local border traffic (LBT) between the Republic of Poland and the Russian Federation was welcomed by experts as an important step towards the future visa-free regime between the European Union and the Russian Federation often discussed in the international dialogue. The three years of LBT mechanism have shown its practical significance for the development of research and cultural contacts, cooperation between municipalities and NGOs of the Kaliningrad region and the borderland (Pomeranian and Warmian-Masurian) voivodeships of Poland. When considering retail trade as a structural element of economy, it is important to address the differences in the effect LBT has had on the development of this sector in the Kaliningrad region and the neighbouring Polish voivodeships. According to Russian experts, LBT results in 7-20% losses in the Kaliningrad region’s retail sales, whereas in Poland LBT stimulates retail trade (accounting for 12% of sales in the border voivodeships). This article analyses the role of LBT in the development of retail trade in the Kaliningrad region and the Polish border voivodeships as well as prospects of its development in view of the changing geopolitical situation and adjustment of the currency exchange rates at the end of 2014. Based on statistics and analytical data, the authors arrive at the conclusion that the positive effect of LBT outdoes its negative impact on various sectors of the border regions’ economies, including retail trade.

Рассматривается пространственно-временная дифференциация распространения лютеранства на территории Финляндии. Цель работы — выявить историко-географические особенности формирования лютеранского пространства в Финляндии и современные тенденции его трансформации. Актуальность обусловлена тем, что на данный момент лютеранство — лидирующая по числу последователей конфессия в Финляндии, а именно религия во многом формирует систему ценностей и мировоззренческие ориентиры в обществе. Описывается трансформация административно-территориальной структуры Финляндской евангельской лютеранской церкви. Утверждается, что формирование собственно финского лютеранства началось в 1923 г. Религиознонациональное единство Финляндии сыграло ведущую роль в объединении финского общества в годы Зимней войны, «Войны-продолжения» и послевоенного восстановления Финляндии. Но в последующие десятилетия количество приходов и прихожан этой церкви стало быстро сокращаться, причём наиболее быстрыми темпами это стало происходить в первые годы XXI в. Вероятно, данный процесс отражает начало перехода Финляндии к «новому обществу», не основанному на христианских ценностях. Сходные процессы идут и в других странах Единой Европы. Выявлена связь между секуляризационными процессами в обществе и изменением административной структуры лютеранской церкви в Финляндии. Так, вместе с сокращением численности приверженцев лютеранства упраздняются или объединяются первичные территориальные единицы Финляндской лютеранской церкви (ФЛЦ) — приходы. Вполне вероятно, что вслед за этим произойдет и трансформация епархиального деления.

The article focuses on the spatial and temporal differentiation of Lutheranism in Finland. The study aims to identify historical and geographical features of the development of Lutheran space in Finland, as well as modern trends in its transformation. This study is very relevant, since Lutheranism is currently the major confession in Finland and religion tends to strongly affect the system of values and worldview prevalent in society. The article describes the administrative structure transformation of the Evangelical Lutheran Church of Finland. It is argued that Finnish Lutheranism emerged in 1923. The religious and national unity of Finland contributed to bringing together the Finnish society during the Winter War, the Continuation War, and the post-war reconstruction of Finland. In the following decades, the number of Lutheran parishes and parishioners decreased. These processes were most pronounced in the first years of the 21st century. Probably, they mark the beginning of Finland’s transition to a ‘new society’ that is not based on Christian values. Similar processes are observed in other countries of United Europe. The authors establish a connection between secularisation processes in the society and changes in the administrative structure of the Lutheran church of Finland. A decrease in the number of Lutherans is accompanied by the closure or merger of the church primary territorial units - parishes. Probably, this process will be followed by the transformation of the diocesan division.

Отмечается актуальность прикладных исследований регионального масштаба, направленных на решение задач по адаптации системы природопользования и территориального планирования к современным условиям трансформации природных ландшафтов. Экологически ориентированные подходы получили достаточно широкое распространение на законодательном уровне в Европе, в России же они практически не применяются, что становится причиной возникновения и обострения конфликтов природопользования, а также не позволяет использовать передовой мировой опыт для их решения. Цель исследования — обоснование методики комплексной оценки территории Калининградской области по степени уязвимости ландшафтов к антропогенным воздействиям в ее пространственной и временной динамике. В практическом смысле данная работа дает представления о возможности внедрения экологически ориентированных подходов в систему регионального территориального планирования с учётом геоэкологических, экономико-географических и исторических факторов.
Результатом исследования стали картографические материалы, описывающие изменение показателя уязвимости ландшафтов Калининградской области и ее отдельных её частей, которые выступают в качестве основы для разработки обоснованных предложений по оптимизации системы регионального природопользования.

The relevance of applied regional studies aimed at solving problems of adapting the nature management and spatial planning system to the current conditions of natural landscape transformation is based on the widespread interest in this topic from Russian and international researchers. Environmental approaches, which gained currency at the legislative level elsewhere in Europe, are virtually absent in the Russian system of spatial planning. This results in the emergence of and increase in the number of nature management conflicts at the regional and local levels and creates problems for using advanced international experience in problem solving. This study aims to establish a methodology for a comprehensive assessment of the Kaliningrad region’s territory according to the degree of landscape vulnerability to the anthropogenic impact in spatial and temporal aspects. In practical terms, this study demonstrates the possibility of introducing environmental approaches into the system of regional spatial planning in view of the geoecological, economic, geographical, and historical factors. The key result of this study is the preparation of cartographic documents describing changes in landscape vulnerability of the Kaliningrad region. These documents serve as the basis for proposals aimed at optimising the regional nature management system. The findings of the study make it possible to augment the existing approaches to spatial planning in the Kaliningrad region and its municipalities.

Рассмотрены методические вопросы исследования современных ландшафтов с точки зрения одновременного функционирования как природных, так и антропогенных компонентов территориальной структуры. Желелезнодорожные комплексы не только представляют собой важный системообразующий элемент хозяйственной структуры и системы расселения, но и влияют на изменение культурных ландшафтов. Исследования картографических материалов и историографии позволило выделить этапы эволюции железнодорожной сети Калининградской области в соответствии со степенью охвата территории, особенностями рисунка железнодорожной сети и причинами, обусловившими соответствующие изменения. Основными факторами развития железнодорожной сети Калининградской области исторически служили изменения политической, экономической и военной ситуаций в регионе, в меньшей степени — природный фактор. Современная система Калининградской железной дороги в значительной степени унаследована от предыдущих, довоенных, этапов развития, а сегодня направлена в основном на
импортно-экспортные перевозки грузов и пассажиров. На территории региона выделены два вида железнодорожных ландшафтов — современные (эксплуатируемые) и реликтовые (дичающие). Процесс ренатурализации железнодорожных ландшафтов развивается при прекращении мероприятий по поддержанию рабочего состояния дорог, и в соответствии с особенностями искусственного рельефа и насыпных грунтов происходит формирование специфических примитивных почв и пионерных биоценозов.

This article addresses methodology of modern landscape studies from the perspective of natural and man-made components of a territory. Railway infrastructure is not only an important system-building element of economic and settlement patterns; it also affects cultural landscapes. The study of cartographic materials and historiography made it possible to identify the main stages of the development of the Kaliningrad railway network in terms of its territorial scope and to describe causes of the observed changes. Historically, changes in the political, economic, and military environment were key factors behind the development of the Kaliningrad railway network. Nature was less important. The existing Kaliningrad railway network is to a great degree the legacy of the earlier, pre-war times. Today, its primary function is to provide international cargo and passenger transportation. Two types of railway infrastructure are identified in the Kaliningrad region – modern (functioning) and relic (abandoned) ones. In the Kaliningrad region, the process of land reclamation of the railway system starts when the maintenance of railroads is discontinued, which is followed by the formation of primitive soils and emerging biocenoses enhanced by fill soils and artificial relief.