2023 Том 14 №1

В статье рассматриваются образы немецких городов Любека и Гамбурга, пред­ставленные в путевых письмах Н. И. Греча «Действительная поездка в Германию в 1835 году». Установлена связь данных образов с традицией описания Германии как идиллического пространства в русской литературе конца XVIII — первой половины XIX века. Любек и Гамбург в гречевском тексте маркированы идилличностью, но в разной степени. Локус Любека — это гомогенная «патриархальная» и ахронная идил­лия, статичное пространство, представляющееся нарратору застывшим в Средневе­ковье. В отличие от Любека, Гамбург изображен крупным современным динамичным горо­дом, то есть модернизированной идиллией. Более того, его упорядоченность выхо­дит за рамки идиллии и обусловлена рациональной организацией пространства, кото­рое характеризуется гетерогенностью. Во-первых, выделены идиллические сублокусы, где основная роль принадлежит демиприродным образам сада, парка, гульбища. Во-вто­рых, охарактеризованы утилитарно-рациональные сублокусы биржи, пристани, кана­ла. Также определены сублокусы, маркируемые как идилличностью, так и рационально­стью (например, детский приют, богадельня). Наконец, в качестве третьего про­странственного типа идентифицированы маргинальные сублокусы заведений для мо­ряков, связанные с мотивами неупорядоченности — пьянства, разврата и т. п.

The article explores the images of the German cities, Lubeck and Hamburg, presented in Nikolay Gretsch’s travelogue “The real trip to Germany in 1835”. The author determines the link between the images of the two cities and the tradition of describing Germany as an idyllic place. This tradition was widespread in Russian literature at the end of the 18th century — first half of the 19th century. In Gretsch’s text, Lubeck and Hamburg are depicted as idyllic but to different degrees. The locus of Lubeck is a homogeneous, patriarchal and achronous idyll, a static space that seems to have frozen in the Middle Ages. In contrast to Lübeck, the city of Hamburg is depicted as a large, contemporary, and dynamic city — in other words, as a modern type of idyll. Moreover, its orderliness goes beyond the idyll and is defined by the rational organisation of space, which is characterised by heterogeneity. Firstly, the idyllic subloci are distinguished, where the key role belongs to the demi-natural images of the garden, the park and the promenade. Secondly, the utilitarian-rational subloci of the stock exchange, quay, and canals are described. Subloci, which are marked by both idyll and rationality, have been identified (e. g. an orphanage, an almshouse). Finally, the third spatial type identified marginal sublocations of seafarers’ establishments associated with the motives of disorderli­ness — drunkenness, debauchery, etc.

Статья посвящена отражению образа города в вербальном материале — именах соб­ственных, принадлежащих городским пространственным объектам. Автор опира­ется на идеи культурно-семиотического подхода к изучению города, на концепции го­рода как текста и палимпсеста и ставит перед собой цель исследовать смысловые изменения в топонимическом тексте Екатеринбурга, рассматриваемом в его истори­ческой динами­ке. Характеристика основных этапов в модификации топонимического образа уральско­го города осуществляется через метапонятие «хронотоп». В качестве инструмента собственно лингвокультурологического анализа применяются обобщен­ные ономасиоло­гические, семантические модели, или культурно-семантические коды, к ко­торым автор относит ландшафтно-различительный, социально-функциональный и социально-сим­во­ли­ческий. Анализируется специфика реализации культурно-семан­ти­ческих кодов в то­по­нимии (урбанонимии) Екатеринбурга применительно к трем хро­нотопическим сре­зам, которые заданы рубежными актами переименования города, — Екатеринбург, Сверд­ловск, Екатеринбург. Выявляются актуальные смыслы в топони­мическом порт­ре­те города в разные эпохи его жизни. Прослеживаются изме­нения, кото­рые нарастают в топонимии в рамках одного хронотопического среза и способст­вуют трансляции ча­сти культурного опыта на следующий исторический этап топо­нимических практик. В об­разе Екатеринбурга, репрезентированном в его топонимическом тексте, отмечаются чер­ты территориальной идентичности, обу­словленные его природно-географическими, хо­зяйственно-экономическими и социаль­ными факторами.

The article is devoted to reflecting the image of a city in verbal data — topographic names. The author bases the research upon the ideas of the cultural-semiotic approach to city studies, upon the conception of a city as a text and palimpsest and sets the goal of investigat­ing semantic changes in the toponymic text of Ekaterinburg examined in its historical dynam­ics. The main stages of modification of the Ural city toponymic image are characterized via the metaconcept of chronotopos. As a tool of linguocultural analysis per se, generalised onomasio­logical, semantic models, or cultural semantic codes, are used. These involve landscape-distinctive, social-functional and social-symbolic codes. The paper defines the specificity of the realisation of cultural semantic codes in the toponymy (urbanonymy) of Ekaterinburg relative to three chronotopic junctures determined by the city renaming landmark acts — Ekaterin­burg, Sverdlovsk, Ekaterinburg. Topical meanings are revealed in the toponymic portrait of the city in different periods of its life. The changes that increase in the toponymy in the framework of one chronotopic juncture and contribute to the transference of a part of cultural experience to the next historic period are traced. In the image of Ekaterinburg represented in its toponymic text, traits of the city’s territorial identity underpinned by its natural and geo­graphical, economic and social factors are indicated.

Цель статьи — выявить принципы организации городского пространства в ро­мане В. Мартиновича «Мова». В силу того, что в основе романа лежит лингвистиче­ская проблема (автор определяет жанр произведения как «лингвистический боевик»), репрезентация города в нем подчиняется языковым моделям и принципам. Главный из таких принципов — изоморфизм части и целого. Общность структуры разных уров­ней романа и романного пространства основана на приеме инверсии. Происходит пе­ремещение ценностных полюсов внутри системы оппозиций на повествовательном, сюжетном и пространственном уровнях (в оппозициях агрессор — жертва, Восток — Запад, центр — периферия, свое — чужое). Изменяется общепринятая структура зон центра и периферии: периферия ассоциируется с упорядоченностью и нормой, а центр связывается с понятиями хаоса, неорганизованности, отклонения. Оппозиция своего и чужого (языка, пространства) выходит на первый план, что объясняется со­циокультурным контекстом белорусской литературы. Центр и периферия структу­рированы по разным культурологическим моделям: центр организован по дуальной модели, а периферии соответствует тернарная модель.

The article aims to reveal the principles of urban space organisation in Viktor Marti­novich’s novel “Mova”. Due to the fact that the novel is based on a linguistic problem (the author defines the genre of the novel as a “linguistic thriller”), the representation of the city in the novel is subject to linguistic models and principles. The main of these principles is the isomorphism of the part and the whole. The structural generality of the different levels of the novel and the novel space is based on the technique of inversion. There is a movement of value poles within the system of oppositions, at the level of narrative, plot and space (the aggressor — the victim, the East — the West, the centre — the periphery, one’s own — someone else’s). The generally accepted structure of the zones of the centre and the periphery is changing: the periphery is associated with order and norm, and the centre — with the concepts of chaos, disor­ganization, and deviation. The opposition of one’s own and someone else’s (language, space) comes to the fore, which corresponds to the socio-cultural context of Belarusian litera­ture. The centre and the periphery are structured according to different cultural models: the centre is or­ganized according to the dual model, and the periphery according to the ternary one.

Статья посвящена экстралингвистическим факторам, способствующим пере­именованию городов в одном из северокавказских регионов России. Изучение топоними­ки, в частности ойконимов определенной территории, имеет большое значение для исследования истории, этнографии, культуры проживающего на ней народа. Цель статьи состоит в выявлении исконных названий поселений и изучении новых наиме­нований городов, что будет способствовать исследованию социально-исторических процессов и лексико-семантических трансформаций в языке жителей данных поселе­ний. Особенно это актуально для восстановления истории таких новописьменных языков, как адыгские (черкесские) языки, которое затруднено в условиях отсутствия письменных памятников. Результаты исследования показывают, что города на тер­ритории Карачаево-Черкесии в мень­шей степени защищены от переименований по идеологическим и политическим при­чинам, нежели сельские поселения.

The article is devoted to extralinguistic factors that contribute to the renaming of cities in one of the North Caucasian regions of Russia. The study of toponymy, in particular, the oikonyms of a certain territory, is of great importance for the study of the history, ethnogra­phy, and culture of the people living in this territory. The purpose of this work is to identify the original names of settlements and study new names of cities, which will contribute to a more fruitful study of socio-historical processes and lexical-semantic transformations in the language of the inhabitants of these settlements. This is especially true for studying the histo­ry of such new-written languages ​​as the Adyghe (Circassian) languages, in the absence of written monuments (Adygs — endonym, Circassians — exonym). The results of the study have led to the conclusion that cities in the Karachay-Cherkess Republic are the least protected from renaming for ideological and political reasons, rather than rural settlements.

Анализируется понятие «социальное значение», которое концептуализировалось в лексической семантике с 1980-х годов и стало центральным в современных концепциях в социолингвистике и лингвистической антропологии для описания прагматических приращений в значении языковой единицы, которые она получает в контексте исполь­зования. Новые объяснительные подходы сложились в перспективе социолингвистики в теориях метапрагматики и показывают социальное значение как социальный индекс, возникающий в контексте использования знака. Социальный индекс (индексальное зна­чение знака) отсылает к типизированным социальным ситуациям и типизированным социальным ролям участников коммуникативного акта. Социальное значение актуа­лизируется тогда, когда оно может быть осмыслено в социальном взаимодействии как использованное для выражения определенных смыслов. Аналитический обзор представ­ляет современный понятийный аппарат и инструментарий, позволяющий лингвисту описывать социальную перспективу в конструировании смыслов и интерпретации смыслопорождения в социальных контекстах. Эмпирический материал в рамках пред­лагаемого анализа отражает современную социокультурную и речевую практику: на примере лингвистической вариативности в использовании языковых единиц «парад­ная» и «подъезд» в русском языке показано, как языковой знак получает устойчивый индексальный характер и используется для выражения социальной атрибуции.

The paper analyzes the concept of social meaning, which has been conceptualized in lexi­cal semantics since the 1980s and has become central in modern sociolinguistics and linguis­tic anthropology. It has been used to describe pragmatic increments in the meaning of a lan­guage unit, which it receives in context. New explanatory approaches have developed from a sociolinguistic perspective in metapragmatics, where social meaning is seen as a social index that emerges in context. Social index (the index meaning of a sign) refers to typified social situations and social roles of participants of a communicative act. Social meaning is actual­ized when it can be interpreted in social interaction as being used to express certain connota­tions. This analytical review presents a contemporary conceptual apparatus and toolkit that enables linguists to describe the social perspective in constructing meaning and interpreting meaning formation in social contexts. The empirical material for the analysis reflects the con­temporary sociocultural and discourse practices using the example of linguistic variability in Russian. The analysis of the Russian nouns “paradnaya” and “pod’ezd” shows how a lan­guage sign acquires a stable indexical character and is used to express social attribution.

В статье рассматривается процесс взаимодействия различных интерпретаций одних и тех же лексических единиц, который приводит к изменению соотношений между означаемыми и означаемыми и формированию новых знаков. На примере много­значного лозунга «ОМОН-И-МЫ — АНТОНИМЫ» продемонстрирован механизм семиотического перпетуум мобиле — циклических рекурсий, позволяющих одновре­мен­но актуализировать различные интерпретации высказывания. Показано, что изу­че­ние смысловых отношений в их динамике требует введения новых понятий. Де­мон­стрируется общий принцип динамического семиозиса — рекурсивные отношения, при которых означаемое одного знака посредством промежуточных операций (омони­мии и синонимии) становится означающим другого и наоборот. В этом семантиче­ском пер­петуум мобиле ни одна интерпретация не достигает конечной точки покоя, она ска­тывается к предшествующему состоянию, не порождая новых значений и зна­ков, но пов­торяя уже пройденный цикл. Каждая из взаимосуществующих интерпре­таций возвращается к себе самой, демонстрируя парадоксальным и тавтологичным образом лу­мановскую концепцию парадокса и тавтологии как двух единственно воз­можных сос­тояний описывающей себя системы. Рассмотрение этого процесса в перспективе начиная с исходной точки в последовательности операций выявляет тавтологичный (рекурсивный) и парадоксальный (инверсивный) характер самого механизма сигнифи­кации.

We address the interaction of various interpretations of lexical items, which leads to a change in the correlation between signifieds and signifiers and the formation of new signs. Addressing the polysemic slogan ‘ОМОН-И-МЫ — АНТОНИМЫ’, we explicate the mechanism of semiotic Perpetuum mobile, that is, the cyclic recursions that allow simultane­ous actualization of various interpretations of this utterance. We demonstrate that the analy­sis of semantic relations in their dynamics requires the introduction of new theoretical con­cepts. The general principle of dynamic semiosis is demonstrated — that is the recursive rela­tions when a signified of one sign through intermediate operations (homonymy and synony­my) becomes a signifier of another and vice versa. In this semantic Perpetuum mobile, no single interpretation reaches the final point. It goes back to the previous state without produc­ing new meanings and signs but repeating the already passed cycle. Each of the co-existing interpretations returns to itself, demonstrating — in a paradoxical and tautological way — Luhman’s concept of paradox and tautology as two only possible states of a self-describing system. The same process, but being considered from the starting point demonstrates the par­adoxicality and tautology of the process of signification.

На современном этапе исследований так называемая «проблема дискурса» должна сводиться не к поиску правильной дефиниции данного феномена, а к (1) выявлению релевантных параметров / переменных контекста, (2) соотнесению их с лингвистиче­скими категориями и (3) определению способа операционализации первых в связи со вторыми в эмпирическом анализе. Такое положение вещей определяет двоякую цель данной статьи. В теоретическом плане цель состоит в представлении описания од­ной из возможных моделей контекста с ее обязательной привязкой к лингвистическим категориям и инструментам лингвистического анализа. Эта модель включает в себя пять «ярусов» контекстуальных переменных, а также два измерения, пересекающих все ярусы, — дискурс (в широком смысле — как речевая составляющая социальных практик) и коммуникантов (теоретизируемых в терминах когниции и набора семио­тических ресурсов). Целью эмпирической части является применение (фрагментов) описанной модели к анализу конкретного текста / дискурсивного экземпляра. Мате­риалом для анализа послужило видео на платформе YouTube в жанре «лайфстайл-инструкция». В качестве базовой (теоретико-)методологической основы анализ апел­лирует к (1) категории включения / диалогичности (engagement), рассматриваемой в рамках системной функциональной лингвистики, и (2) представлению о конкретном тексте / дискурсивном экземпляре как гибриде разных жанровых и дискурсивных моде­лей, ассоциируемом с критическим дискурс-анализом. В рамках понимания дискурса как комплексного семиотического факта текст / дискурс видео анализируется в разре­зе его функционирования на современной цифровой платформе YouTube. В результате исследования показано, что благодаря данной коммуникативной технологии, поро­дившей новые схемы участия (participation frameworks) в коммуникативных событиях, к дискурсу (как комплексному семиотическому факту) следует относить не только речевую составляющую видео («текст») и сопутствующие модальности, но и порож­даемый в форме комментариев дискурс прочих участников коммуникативного собы­тия (коллаборативный дискурс). В рамках тематического и институционального (дискурс как коррелят социальной практики), а также идеологического (дискурс «по Фуко») принципа дефиниции дискурса текст видео анализируется как актуализация хитросплетения различных социокультурных практик, предопределяющих содержа­ние, вербальное оформление и потенциальную интерпретацию данного текста / дис­курсивного экземпляра потенциальным реципиентом.

Today the so-called problem of discourse should boil down to (1) identifying relevant con­textual variables, (2) matching these to specific linguistic categories, and (3) operationalizing the former vis-à-vis the latter. Having posited this, the purpose of the article is twofold. In a more theoretical sense, the purpose is to outline one possible model of context each 'tier' of which is potentially related to certain linguistic categories and linguistic analytical toolkits. The suggested model has five tiers of contextual variables and two dimensions cutting through the five tiers. These dimensions are discourse (in the most general sense — as one of the 'moments' of social practice) and individuals (theorized here in two ways — in terms of cognition and as a complex of semiotic resources used to 'perform' identities). In a more prac­tical sense, the purpose of the article is to use (certain fragments of) the model to analyze dis­course. The discourse used for such analysis is a lifestyle instruction video from YouTube. Methodologically, the analysis draws on (1) the category of engagement as described in the Appraisal Model within Systemic Functional Linguistics and (2) the interpretation of dis­course/text as simultaneously invoking different discourses and genres, as suggested in the Faircloughian approach to discourse analysis. When seen as a complex semiotic happening, the discourse is analyzed in terms of it being part of the YouTube media platform. It is con­tended that as a result of the communicative technology in question, which has drastically changed participatory frameworks for mediated communicative events of this sort, a minimal discursive unit of analysis and interpretation should include, in addition to the text and ac­companying modalities (the discourse of the original video), comments made by other users (collaborative discourse). When seen more through the Foucauldian lens, the discourse of the video is analyzed as a discursive and generic hybrid invoking several social practices associat­ed with consumer culture, which can (to a certain extent) be shown to have (pre)defined the contents, the language and possible interpretations by the tentative addressee.

Аксиологические категории и концепты, входящие в их состав, продолжают при­влекать внимание исследователей. Развитие когнитивной лингвистики открыло но­вые перспективы изучения аксиологических событий, категорий и концептов, входя­щих в их состав. В статье представлен анализ структуры аксиологической бинарной оппозиции truth (истина / правда) — lie (ложь / обман), выполненный на материале английского языкa. Вербализованный концепт truth в английском языке кодирует ин­формацию как об объективно существующей истине, так и о субъективности ее вос­приятия и ретрансляции как правды. Прототипы концептуальных категорий truth и lie представлены в виде событийных фреймов. Комбинация методов дефиниционного и концептуального анализа позволила выполнить моделирование структуры анализи­руемых фреймов, определить их основные слоты, а также характер концептуальной информации, которую они фиксируют. Концептуальное моделирование структуры фреймов truth и lie позволило сделать вывод о схожести структуры фреймов по коли­честву и типу слотов, в то время как их концептуальное содержание является раз­личным. Аксиологическая бинарная оппозиция truth — lie с концептуальной точки зрения представляет собой континуум с промежуточной зоной бленда «ни правда — ни ложь», инкорпорирующей концептуальные аксиологические парадоксы, которые создают основу манипулятивного воздействия.

Axiological categories and the concepts they consist of have always been a major area of interest in science. The development of cognitive linguistics has opened new perspectives for the study of axiological events, categories and concepts within them. This article explores the structure of the axiological binary opposition truth-lie, based on the material of the English language. In English, the verbalised concept truth encodes information about both objective truth as well as its subjective perception and re-translation. A combination of methods — definitional, frame and conceptual analyses — makes it possible to investigate and model the structure of the frames TRUTH and LIE, identify their main slots and the type of conceptual information they encode. The results of the analyses suggest that the two frames have the same structure and the same number and type of slots. However, the conceptual content of the slots is different. From the conceptual point of view, the axiological binary opposition truth — lie is a continuum having an intermediate blend zone “neither truth nor lie”, incorporating the axiological paradoxes, which form the conceptual basis of manipulation.