2021 Том 40. №3

Дом, который Иммануил Кант купил в Кёнигсберге в 1783 г., не сохранился до наших дней — был снесен в конце XIX в. Также почти не осталось личных вещей, которыми пользовался знаменитый философ. Многие предметы мебели и домашнего обихода были проданы на аукционе после его смерти, поэтому в музее Канта имелось мало оригинальных экспонатов из дома кёнигсбергского мыслителя, причем почти все эти артефакты утрачены в годы Второй мировой войны. Сегодня места, где проживал Кант, и в частности интерьер комнат в его доме, можно представить с помощью цифровых технологий. Они позволяют виртуально воссоздать разные помещения кантовского особняка, реконструировать убранство и мебель, характерные для прусского городского жилища конца XVIII — начала XIX в. С помощью метода 3D-моделирования удалось на основе исторических источников создать реалистичную модель дома И. Канта, представить как внешний вид здания, так и его внутренние помещения. Помимо скудности источниковой базы работу затрудняли технические сложности, связанные с необходимостью воссоздания сразу нескольких помещений в одной локации. Реконструкция выполнена на основе изучения некоторых подлинных вещей из дома Канта, находящихся в музеях Германии, а также имеющихся письменных и визуальных источников, в которых отражены внешний вид здания и упомянуты некоторые предметы мебели, размещенные в жилых и иных комнатах моделируемого строения. К настоящему времени подготовлены объемные реконструкции экстерьера дома и окружающей его городской среды, прихожих на первом и втором этажах, лекционного зала, кухни, рабочего кабинета, гостиной, спальни, библиотеки и столовой.

The house which Immanuel Kant bought in Königsberg in 1783 has not survived, having been pulled down in the late nineteenth century. Likewise, hardly any of the great philosopher’s personal belongings have survived. Many pieces of furniture and household utensils were auctioned off after his death. So the Kant museum had few original exhibits from the Königsberg thinker’s house, and almost all these artefacts were lost during the Second World War. Today, digital technologies make it possible to present a virtual picture of the various rooms, reconstruct the decorations and furniture characteristic of a Prussian urban dwelling in late eighteenth — early nineteenth centuries. With the help of 3D modelling and historical sources a realistic model of Kant’s house has been created, showing both the exterior and the interior. In addition to the paucity of sources, the task was complicated by technical problems due to the need to recreate several rooms at one location simultaneously. Reconstruction draws on several gen­uine objects from Kant’s house, now kept at museums in Germany. Also available are written and visual sources showing the exterior of the house and mentioning some furniture items located in the living room and elsewhere in the structure. Now 3D reconstructions have been made of the house’s exterior and the urban environment, the anterooms on the ground and first floors, the lecture hall, kitchen, study, drawing room, bedroom, library and dining room.

В целях реконструкции критики онтологического доказательства бытия Бога в философии Ф. В. Й. Шеллинга рассматривается его интерпретация онтологического аргумента у Ансельма Кентерберийского и Декарта, а также оценка Шеллингом критики кантовского онтологического доказательства бытия Бога. Предлагается реконструкция учения Шеллинга о несомненном бытии, которое не может быть дедуцировано из понятия совокупности всего возможного, а потому должно упреждать всякую мыслимость. Сам разум трактуется им как имеющий экстатическую природу, полагающую предшествующее ему несомненное бытие. Это позволяет Шеллингу сформулировать собственную версию тезиса единства бытия и мышления, согласно которой в таком единстве бытие есть первое, а мышление — только последующее. На этом фоне анализируется интерпретация Шеллингом учения Канта об идеале разума. Шеллинг, с одной стороны, согласен с Кантом в том, что бытие не есть реальный предикат, а стало быть, действительное существование невозможно дедуцировать из сущности в смысле «что». Но, с другой стороны, в противоположность Канту он считает, что нужно предполагать действительное существование абсолютного индивидуального сущего, которое будет субъектом для всех возможных предикатов и бытие которого экстатически полагает разум как внешнее себе. Ставится вопрос об актуальности мысли Шеллинга для современной онтологии, прежде всего в преодолении онто-тео-логии. С опорой на работы Ж.-Ф. Куртина и Л. Тенгели выделяются два главных момента шеллинговского учения, которые значимы в этой связи: (1) приоритет существования над сущностью в бытии Бога, (2) принципиальная несводимость Бога к необходимо существующему существу, т. е. свобода Бога. Становится очевидным, что в своей интерпретации Канта Шеллинг несколько упрощает ход его мысли, не проясняя, как конкретно у Канта связаны понятия необходимой сущности и всесовершеннейшей сущности, и что такие понятия самого Шеллинга, как «случайность», «случайная необходимость», «опыт целиком» требуют дальнейшей проблематизации.

To reconstruct a critique of the ontological proof of the existence of God in Schelling’s philosophy I examine his interpretation of the ontological argument by Anselm of Canterbury and Descartes as well as Schelling’s assessment of the critique of the Kantian ontological proof of the existence of God. I propose a reconstruction of Schelling’s account of undoubted being which cannot be deduced from the concept of the totality of all that is possible and therefore must come before any thought. He interprets reason as having an ecstatic nature which posits precedent undoubted being. This enables Schelling to formulate his own version of the thesis on the unity of being and thought, whereby being comes first and thought is only second. Against this background I analyse Schelling’s interpretation of the Kantian account of the ideal of reason. Schelling, on the one hand, agrees with Kant that being is not a real predicate, hence real existence cannot be deduced from essence in the sense of “what.” But, on the other hand, in contrast to Kant, he believes that real existence of the individual absolute must be assumed, which would be the subject for all possible predicates and whose being is ecstatically posited by reason as being external to itself. I raise the question of the relevance of Schelling’s thought for modern ontology, above all in overcoming ontotheology. Proceeding from the works of J. F. Courtine and L. Tengelyi I single out two aspects of Schelling’s doctrine that are relevant to my subject: (1) the priority of existence over essence in God’s being and (2) the fundamental irreducibility of God to a necessarily existent being, i.e. God’s freedom. It is evident that, in his interpretation of Kant, Schelling somewhat simplifies his train of thought and leaves it unclear how Kant links the concepts of necessary being and the supremely perfect being. It is also evident that Schelling’s concepts of “contingency,” “contingent necessity,” “the whole experience” need further study.

Проанализированы причины возникновения в марксистско-ленинской философии догмы о Канте как немецком теоретике французской революции, а также дано объяснение относительно поздней догматизации фразы К. Маркса. Первоначально показываются источники, повлиявшие на Маркса в его взгляде на Канта и французскую революцию, — в первую очередь К. Ф. Бахман и Г. Гейне. Затем внимание уделяется тому, в какой форме сравнения кантовской философии и французской революции имели место в России в дореволюционное время в небольшевистской среде (П. Я. Чаадаев, В. С. Межевич, братья Достоевские, В. Ф. Эрн, архиепископ Никанор, П. А. Флоренский). После этого речь идет о влиянии фразы Маркса на русскую социал-демократию и конкретно на большевиков (Г. В. Плеханов, В. И. Ленин, В. М. Шулятиков). Неканонический статус тезиса Маркса о Канте и французской революции в Советском Союзе первой половины ХХ в. демонстрируется на примере дискуссии после письма З. Я. Белецкого о третьем томе «Истории философии» (1943). Наконец, превращение фразы Маркса в догму с точным указанием ее источника фиксирует первое советское издание сочинений Канта 1960-х гг. Причиной длительного отсутствия точного указания на марксовскую цитату является то, что она содержится еще в «Философском манифесте исторической школы права» (1842), который относился к идеалистическому периоду творчества раннего Маркса.

The origins in Marxist-Leninist philosophy of the dogma about Kant as the German theorist of the French Revolution requires some analysis and I explain how a phrase of Marx later gave rise to the dogma. I first look at the sources that influenced K. Marx’s view of Kant and the French Revolution, above all С. F. Bachmann and H. Heine. I then examine the form in which Kant’s philosophy was compared with the French Revolution in the non-Bolshevik milieu before the 1917 Russian Revolution (P. Ya. Chaadayev, V. S. Mezhevich, the Dostoyevsky brothers, V. F. Ern, Archbishop Nikanor, P. A. Florensky). Then I look at how Marx’s phrase influenced Russian social democrats and specifically the Bolsheviks (G. V. Plekhanov, V. I. Lenin, V. M. Shulyatikov). I cite the example of the discussion triggered by a letter of Z. Ya. Beletsky concerning the third volume of The History of Philosophy (1943) to demonstrate the non-canonical status of Marx’s thesis on Kant and the French Revolution in the Soviet Union in the first half of the twentieth century. Finally, the first Soviet edition of Kant’s works in the 1960s canonised Marx’s phrase and gave the exact source. The reason why it took so long to give chapter and verse for the Marx quotation is that it occurs as early as 1842 in “The Philosophical Manifesto of the Historical School of Law” which belongs to the idealistic period of the early Marx.

Трансцендентальная философия не была рождена как Афина из головы Зевса — сразу зрелой и полностью вооруженной. Именно поэтому в обоих предисловиях к «Критике чистого разума» (1781 и 1787 гг.) Кант вводит понятие трансцендентальной философии как «идеи». Идея в ее архитектоническом понимании развивается длительно и только постепенно принимает определенную форму. Как показывают работы самого Канта, а также его предшественников и последователей, идея трансцендентальной философии претерпела ряд изменений и корректировок по сравнению с изначальным планом. В этом контексте моя цель — не просто экзегетика и историческое исследование трансцендентальной философии, а взгляд на нее в систематичной методологической перспективе. Я рассматриваю концепт трансцендентальной философии с точки зрения программатической метафилософии. В первой части представлена программатика как определенный подраздел метафилософии. Показано, что архитектоническая методология Канта и методология Лакатоса могут быть использованы для понимания возникновения, развития и распада философских систем. Во второй части проект трансцендентальной философии и его поэтапное развитие рассмотрены с точки зрения архитектоники. В третьей части продемонстрировано, что методология Лакатоса может обеспечить детальное понимание элементов программы трансцендентальной философии, дать возможность четко разобраться в ее логике и выявить ее составные части, которые могут быть улучшены и развиты. Несмотря на разный уровень детальности и эпистемологических предпосылок, методологии Канта и Лакатоса могут быть совмещены в целях метафилософски информированного и прогрессивного понимания философских проектов.

Transcendental philosophy was not born like Athena out of Zeus’s head, mature and in full armour from the very beginning. That is why in both prefaces to the Critique of Pure Reason (1781 and 1787) Kant introduces the concept of transcendental philosophy as an “idea.” The idea understood architectonically develops slowly and only gradually acquires a definite form. As witnessed by the works of Kant himself and of his predecessors and followers, the idea of transcendental philosophy has undergone a series of changes and adjustments compared to the initial plan. In this context, my goal is not simply exegesis and historical investigation of transcendental philosophy, but also to look at it from a systematic and methodological perspective. I examine the concept of transcendental philosophy from the viewpoint of programmatic metaphilosophy. The first part discusses programmatics as a distinct subsection of metaphilosophy. I argue that Kant’s architectonic methodology and the methodology of Lakatos can be used to understand the inception, development and degradation of philosophical systems. In the second part I look at the project of transcendental philosophy and the stages of its development from the standpoint of architectonics. The third part shows that Lakatos’s methodology can provide a detailed insight into the elements of transcendental philosophy, a clear idea of its logic and identify the component parts that can be improved and developed. In spite of the different levels of detailing and epistemological prerequisites, the methodologies of Kant and Lakatos can be combined to achieve a metaphilosophically informed and progressive understanding of philosophical projects.

Интерпретация философии Канта в трудах мыслителей досоветской Беларуси не раз освещалась в ряде публикаций. Речь шла о знакомстве и усвоении основополагающих идей его наследия, а также об анализе, полемике, а порой и резкой критике этих идей. Представляется актуальным проанализировать исследования кантовской философии начиная с 1920-х гг. и до наших дней. Показано, что сразу после Октября 1917 г. и до конца 1930-х гг. наблюдался процесс постепенного угасания интереса к учению Канта. Обращаясь в этот период к его идеям, белорусские авторы описывают и анализируют их по преимуществу в учебной литературе либо при рассмотрении или, скорее, критике взглядов западных философов, жестко руководствуясь ленинскими оценками. В военные и послевоенные годы количество исследований было также крайне незначительным, и только с началом Перестройки, когда возникает настоятельная потребность в новом «прочтении» западной философии, в стране резко возрастает интерес к наследию Канта. Особый же исследовательский всплеск можно зафиксировать начиная с 2004 г., объявленного ЮНЕСКО годом Иммануила Канта. С этого времени в Беларуси проводится ряд посвященных Канту международных форумов, издаются материалы конференций, статьи, защищаются диссертации, публикуются учебные пособия и т. д. Представлен краткий анализ основных векторов этих исследований советского и современного периодов.

The interpretation of Kant’s philosophy by thinkers in pre-Soviet Belarus has been the subject of not a few publications. They described the reception of his seminal ideas, the analysis, polemic and occasionally sharp criticism of these ideas. It is helpful now to look at Kantian studies beginning from the 1920s to the present time. I will show that immediately after the October 1917 revolution and until the 1930s interest in Kant’s teaching was waning. When they turned to his ideas during that period Belarusian authors described and analysed them primarily in textbooks or when examining, or rather criticising, the views of Western philosophers, thereby rigidly adhering to Lenin’s assessments. During and after World War II the number of studies was also very insignificant. It was not until the beginning of Perestroika that an urgent need was felt for a new reading of Western philosophy, and interest in Kant’s heritage in the country increased sharply. A surge of interest was registered beginning from 2004 which was declared “Immanuel Kant Year” by UNESCO. From that time onward Belarus has hosted a number of international forums devoted to Kant, materials of conferences, articles and textbooks have been published, dissertations defended etc. The article reviews the main trends of these studies in the Soviet and post-Soviet periods.

Международная научная конференция «Кантианская рациональность в философии науки» прошла с 9 по 11 октября 2020 г. в Балтийском федеральном университете им. И. Канта в Калининграде. Пятнадцать участников из разных стран обсуждали аспекты кантовского понимания науки и роли разума в ней: единство, различие и систематичность функций разума в науке, как они раскрываются в рассуждениях Канта о критериях научности, классификацию наук и методы теоретических и экспериментальных исследований в конкретных науках. В тематике конференции можно выделить два ведущих аспекта: 1) соотношение метафизики и естествознания в контексте кантовской эпохи, 2) значение кантовских идей в современных науках и в концепциях философии науки XX и XXI столетий.

The international conference “Kantian Rationality in Philosophy of Science” was held on 9–11 October 2020 at the Immanuel Kant Baltic Federal University (IKBFU) in Kaliningrad. Fifteen participants from different countries discussed aspects of the Kantian understanding of science and the roles of reason in it: the unity, difference, and systematicity of the functions of reason in science, as they are revealed in Kant’s discussions of criteria of scientificity, the classification of sciences, or methods of theoretical and experimental research in specific sciences. The topics discussed fell into two broad categories: firstly, the relationship between metaphysics and science in the context of Kant’s time; secondly, the relevance of Kant’s ideas to modern sciences and the concepts of philosophy of science in the twentieth and twenty-first centuries.