2020 Том 39. №3

В картезианской традиции обсуждения структуры микросуждения «Я мыслю» кантовская точка зрения заслуживает исключительного внимания. Под идиоматическим заголовком «самоаффицирование» Кант осуществляет микроанализ этого суждения, внося уникальный вклад в прояснение единичного случая самопознания: это случай, в котором мыслящий субъект 1) рассматривает акт суждения «Я мыслю», придавая этому акту особую логическую, категориальную форму; 2) постигает интуитивно этот акт в темпоральной форме последовательного использования «Я...» как субъекта и «...мыслю» как предиката; 3) в то же самое время отождествляет себя с субъектом, логически структурирующим этот акт, а также с субъектом, интуитивно постигающим последовательно существующий субъект этого акта суждения, и 4) признает себя тождественным в этих двух различных когнитивных ролях. Именно с помощью такого анализа Кант показывает, что знаменитый акт микросуждения «Я мыслю» имеет сложную, хотя и парадигматическую подструктуру каждого человеческого субъекта, признающего свое тождество как мыслящего / выносящего суждение и существующего во времени при осуществлении мышления / вынесения суждения.

In the Cartesian tradition of discussing the structure of the micro-judgement “I think” Kant‘s treatment deserves extraordinary attention. Under the idiomatic heading of self-affection he delivers a micro-analysis of this judgment, contributing in a unique way to the clarification of a singular case of self-knowledge: In this case the thinking subject 1. thematises the act of judging “I think” by conferring on this act the specific logical, categorical form, 2. intuits this act under the temporal form of successively using “I ...” as subject and “… think” as predicate, 3. identifies him-/herself — at the same time — with the subject logically structuring this act as well as with the subject intuiting the successively existing subject of this judging act, and 4. recognises him-/herself as identical in these two different cognitive roles. By this very analysis Kant shows that the eminent micro-judgement-act “I think” has the complex, though paradigmatic substructure of each human subject recognising his/her identity as thinking / judging and temporally existing while thinking / judging.

Кант не дает четких и ясных определений апперцепции, сознания, самосознания и повсеместно использует эти слова как синонимы, из-за чего возникает проблема соотношения этих способностей. Важность этой проблемы определяется колоссальной значимостью каждой из указанных способностей, в непосредственной связи с которыми Кантом формулируются ключевые задачи трансцендентальной философии. В первую очередь это обнаружение категорий рассудка и доказательство правомерности их использования, что усложняет разница между изданиями «Критики чистого разума», касающаяся как аргументации в разделе о дедукции категорий, так и понимания Кантом апперцепции. Поэтому автор пытается выяснить четкое назначение каждой из указанных способностей, а также установить их отношения друг с другом. Для этого он анализирует функциональные роли сознания, самосознания и апперцепции в решении главных задач первой «Критики». Показано, что сознание является рефлексивной познавательной способностью, которая открывает доступ к представлениям в нашей душе, позволяет их различать, а также привносить в них единство. Самосознание выступает способом функционирования сознания, который дает возможность исследовать три объекта сознания: внутренние и внешние представления в субъекте, синтетическую деятельность рассудка и нашу душу. Апперцепция является латинским аналогом понятия Selbstbewußtsein и направлена на исследование единства наших представлений. Так как Кант различает множество видов единства, имеются, соответственно, и разные наименования апперцепции. Использование Кантом понятия Apperzeption в качестве аналога самосознания обусловлено тем, что он разрабатывает концепцию сознания в рамках лейбнице-вольфианской традиции.

Kant does not provide clear-cut definitions of apperception, consciousness, and self-consciousness and everywhere uses these terms as synonyms, which creates the problem of the relationship between these faculties. The importance of this problem stems from the colossal significance of each of the above-mentioned faculties which are intimately connected with Kant’s formulation of the key tasks of transcendental philosophy. The prime task is to discover the categories of understanding and to prove the legitimacy of their use, a task that is further complicated by the difference between the editions of the Critique of Pure Reason in terms of the argumentation in the section on the deduction of categories and Kant’s concept of apperception. Accordingly, the author seeks to clarify the purpose of each of the above-mentioned faculties and to establish their inter-relationship. To this end the author analyses the functional roles of consciousness, self-consciousness and apperception in solving the main tasks of the first Critique. It turns out that consciousness is a reflexive cognitive capacity which provides access to representations in our soul and allows us to distinguish them and to connect them. Self-consciousness is the mode of the functioning of consciousness which makes it possible to study three objects of consciousness: internal and external representations of the subject, the synthetic activity of understanding and our soul. Apperception is the Latin synonym of the concept of Selbstbewußtsein and is aimed at studying the unity of our representations. Because Kant distinguishes multiple kinds of unity, there are different names for apperception. Kant uses the concept of Apperzeption as a synonym of self-consciousness because his concept of consciousness follows the Leibniz-Wolffian tradition.

Философия религии у Германа Когена и Пауля Наторпа, основателей и главных представителей Марбургской школы неокантианства, представляет собой важную и одновременно спорную часть их философских систем. Дискуссия вокруг проблем религии началась внутри Марбургской школы и не прекращается среди исследователей этой школы до сих пор. Объясняется это тем, что «встраивание» философского осмысления феномена религии в классическую триаду системы философии, то есть оформление этого феномена в понятиях логики, постулатах этики и принципах эстетики, коснулось самих оснований этой системы. Опираясь в основном на черновые записи и переписку Когена и Наторпа, я провожу мысль о том, что, несмотря на внутренние и достаточно серьезные разногласия по проблемам религии и ее места в философских построениях, Коген и Наторп, во-первых, не покинули почву критического идеализма, до конца оставаясь верными своей философской школе, и, во-вторых, следовали принципу взаимного уважения, сохраняя профессиональную и человеческую симпатию друг к другу. Кроме того, я обосновываю свое утверждение о различном понимании марбургскими неокантианцами своеобразия религии в системе философии. Специфика этого различия дает возможность не просто вести речь о границе разума и рациональности, но саму эту границу сделать объемной, наполнив ее смысловым содержанием и расширив таким образом сферу критического идеализма. В ходе дискуссии по проблемам религии Пауль Наторп более актуально и развернуто, а Герман Коген, скорее, лишь потенциально заявили о проектах серьезной трансформации философии, которые они попытались реализовать в своих поздних работах.

The philosophy of religion as presented by Hermann Cohen and Paul Natorp, the founders and main representatives of the Marburg School of Neo-Kantianism, is an important and at the same time controversial part of their philosophical systems. The discussion around the problems of religion began within the Marburg School and still continues among those who study that School. The reason for this is that “fitting” philosophical thinking about the phenomenon of religion into the classical triad of any system of philosophy, i. e. effectively formulating that phenomenon in logical concepts, ethical postulates and aesthetic principles touched the very foundations of that system. Drawing mainly on the rough notes and correspondence of Cohen and Natorp I argue that, in spite of internal and quite important differences over the problems of religion and its place in philosophical constructions, Cohen and Natorp, first, retained their commitment to critical idealism and remained loyal to their philosophical school to the end and, second, followed the principle of mutual respect, preserving their professional and human sympathy for each other. Besides, I substantiate my assertion that Marburg Neo-Kantians had different concepts of the special place of religion in the system of philosophy. The specific nature of this difference warrants the discussion not only of the boundary of reason and rationality but adds new dimensions to that boundary, filling it with content and thus broadening the very sphere of critical idealism. In the course of the discussion of the problems of religion, Paul Natorp (in a more immediate and extended fashion) and Hermann Cohen (largely potentially) stake a claim to projects for the serious transformation of philosophy which they tried to implement in their later works.

В первые десятилетия прошлого века в европейской философской мысли усиливаются тенденции социологического расширения идеи права. С точки зрения социологии права, оно формируется в процессе социальных взаимодействий, а не санкционируется государством. На основе этой дисциплины С. И. Гессен и Г. Д. Гурвич в 1920—1930-е гг. формируют свои учения о социальном праве. На страницах журнала «Современные записки» философы вступают в полемику друг с другом. Несмотря на принципиальное расхождение в определении статуса государства, оба автора схожим образом обосновывают социум как множество социальных институтов и общностей, обеспечивающих выражение личной свободы. При этом предлагаемые мыслителями социальные регламентации уже являются правовыми ситуациями. Гессен и Гурвич считают, что только в условиях такого юридического плюрализма индивид может максимально полно реализовать свободу. Однако в концепции юридического плюрализма возникает проблема сохранения социального единства: почему социум не распадается на множество автономных социальных единиц, каждая из которых предлагает индивидам собственный правопорядок для актуализации свободы? Для решения этой проблемы философы используют концепт общей воли. Общая воля — это инструмент корреляции свободы индивида и развития общества и культуры в целом. Предметом спора философов становится вопрос о том, как формируется общая воля: 1) в процессе социальной самоорганизации (Гурвич); 2) в процессе работы сверхфункциональной организации — государства (Гессен). Эти варианты обоснования общей воли приводят к двум разным концептам социального единения: 1) соборности в учении Гурвича; 2) солидарности в учении Гессена. Анализ спора двух мыслителей позволяет обратить внимание не только на различия в трактовке социального единения, но и на принципиальные проблемы в концепциях социального права.

The early decades of the last century saw European philosophical thought becoming increasingly interested in the sociological extension of the idea of law. From the viewpoint of the sociology of law, law is formed in the process of social interactions and is not sanctioned by the state. Sergey Hessen and Georges Gurvitch base their conceptions of social law on the sociology of law in the 1920s and 1930s. They start a polemic in the pages of the journal Sovremenniye zapiski (Contemporary Notes). Although they differ radically in their definitions of the status of the state they concur in defining society as a set of social institutions and communities existing as instruments for expressing personal freedom. The social regulations they propose are already legal situations. Hessen and Gurvitch believe that the individual can fully exercise his/her freedom only in conditions of such legal pluralism. However, the concept of legal pluralism involves an inherent problem of preserving social unity: why is it that society does not fall into a range of autonomous social entities, each offering the individual its own legal order for actualising freedom? To solve this problem the philosophers use the concept of “the general will”. General will is an instrument of correlation between individual freedom and the development of society and culture as a whole. The object of philosophical dispute is how the general will is formed: 1) in the process of social self-organisation according to Gurvitch; 2) in the operation of the suprafunctional organisation (the state) according to Hessen. The difference in the grounding of the general will leads to a difference in the concepts of social unity: 1) sobornost according to Gurvitch and 2) solidarity according to Hessen. Analysis of the dispute between Gurvitch and Hessen brings out not only the differences in the interpretation of social unity but also the fundamental problems with the conceptions of social law.