2019 Том 38. №2

Диссертация «Краткий очерк некоторых размышлений об огне» была написана Кантом на латинском языке в 1755 г. в качестве пробного сочинения (specimen) для допуска к магистерскому экзамену и впервые напечатана только в 1838 г. Каково значение этой магистерской диссертации Канта для историко-философских исследований? Чтобы ответить на этот вопрос, я анализирую структуру и привожу краткое содержание диссертации, обращаюсь к истории ее написания и пытаюсь определить место этой работы среди других натурфилософских сочинений Канта. Далее я показываю, что становление кантовской концепции эфира как эластичной материи огня, тепла и света, выступающей носителем сил притяжения и отталкивания, происходит именно в диссертации «Об огне». Я выявляю те положения в ранних работах Канта, которые развиваются им затем в данной магистерской диссертации, и устанавливаю преемственность между текстом «Об огне» и так называемой «Физической монадологией», провожу параллели между идеями, высказанными Кантом в его первой диссертации, и трактовками эфира в его последующих печатных работах. Наконец, я выдвигаю гипотезу об эвристическом потенциале трактата «Об огне» для анализа текстов из рукописного наследия Канта. Возможно, благодаря этой диссертации исследователям удастся прояснить некоторые запутанные положения из кантовского «Opus postumum». Впрочем, проверка этой гипотезы потребует серии новых исследований.

Kant’s dissertation for the Master’s degree Succinct Exposition of Some Meditations on Fire was written in Latin in 1755 as a sample (specimen) preceding a Master’s exam, but its first printing did not appear until 1838. What is the relevance of this Master’s dissertation for historical and philosophical studies? To answer this question I analyse the structure and give a brief summary of the dissertation, look at the history of its writing and try to identify the place of this work among Kant’s other papers on natural philosophy. I then demonstrate that Kant’s concept of ether as an elastic matter of fire, heat and light containing the forces of attraction and repulsion originates in the dissertation On Fire. I identify the provisions in Kant’s early works which he later develops in the Master’s dissertation and establish continuity between the text of On Fire and the so-called Physical Monadology, draw parallels between the ideas enunciated by Kant in his first dissertation and the interpretation of ether in the printed works that followed. Finally, I put forward the hypothesis of the heuristic potential of the On Fire treatise for the analysis of Kant’s manuscript legacy. Perhaps this dissertation will enable researchers to clear up some tangled propositions in Kant’s Opus Postumum. However, a series of further studies is needed to verify the hypothesis.

Этика Канта и этика Крузия поражают своим видимым сходством. Это проявляется в целом ряде положений и понятий. В моральном учении Крузия мы находим упоминания о моральном законе, который должен повелевать с абсолютной необходимостью, чем он и отличается от других видов предписаний, имеющих лишь относительную степень долженствования. Это очень близко по смыслу кантовскому разделению на гипотетический и категорический императивы. Другой важной особенностью морального учения Крузия оказывается подчеркнутое внимание к сфере внутренних мотивов. Именно внутренний мотив, а не внешняя форма поступка, определяет моральность действия. Эти и ряд других особенностей этики Крузия наводят на мысль о возможном влиянии Крузия на Канта. Возможность такого влияния неоднократно становилась предметом пристального внимания исследователей. Первые работы, посвященные этой проблематике, опубликованы на рубеже XIX–XX вв. За возможность такого влияния говорят смысловые и структурные сходства этических систем двух мыслителей. Кроме того, бесспорным является факт, что Канту были достаточно хорошо известны основные положения философии Крузия. Ряд исследователей пытается найти решение этой проблемы на уровне кантофилологии. Некоторые термины, употребляемые Кантом прежде всего в ранних работах, легшие затем в основу его этического учения уже критического периода, могут быть возведены к терминам философии Крузия. В то же время существует и другая точка зрения, в соответствии с которой на Канта оказывала влияние преимущественно вольфианская философия (в лице Баумгартена), тогда как прямое влияние Крузия считается неподтвержденным. Я рассматриваю аргументы в пользу обеих точек зрения и предлагаю свое решение этой проблемы.

The ethics of Kant and the ethics of Crusius are strikingly similar. This is manifested in a whole range of principles and concepts. Crusius’ moral teaching hinges on the rigorous moral law which has to be obeyed absolutely, and which makes it different from other prescriptions that are binding only to a relative degree. This is very close to the Kantian distinction between hypothetical and categorical imperatives. Another salient feature of Crusius’ moral teaching is the stress laid on the sphere of internal motives. It is the inner motive that determines the morality of an act, rather than the external form of the act. These and some other features of Crusius’ ethics suggest a possible influence of Crusius on Kant. The possibility of such influence has repeatedly come under close scrutiny. The first works devoted to this problem date to the turn of the nineteenth and twentieth centuries. Pointers to the possibility of such influence are semantic and structural similarities of the two thinkers’ systems. Besides, it is an unchallengeable fact that Kant was fairly familiar with the main theses of Crusian philosophy. Some scholars proceed from the study of Kantian vocabulary. Some of the terms Kant uses, especially in his early works which later formed the basis of his ethical teaching in the critical period, can be traced to the terms of Crusian philosophy. However, an alternative view is that Kant was primarily influenced by Wolffian philosophy (mainly through Baumgarten), while the direct influence of Crusius remains unproven. I examine both points of view and propose my own solution to the problem.

В основе моральной теории Канта лежит устойчивая классификация практических основоположений на взаимоисключающие типы. Однако, помимо нескольких намеков на различие между максимами и законами, в своих работах он не занимается подробным обсуждением классификации и типов практических основоположений, что сподвигло Онору О’Нил и Льюиса Бека заново интерпретировать кантовскую классификацию практических основоположений таким образом, чтобы сделать концептуальную связь законов и максим более ясной. В этой статье я утверждаю, что интерпретации О’Нил и Бека проистекают из ошибочного прочтения фундаментального основания классификации практических основоположений. Чтобы это обосновать, я, во‑первых, показываю, что Кант проводит различие между законами и максимами на основании значимости и реальности. Во-вторых, я утверждаю, что, хотя значимость и является необходимым признаком практических основоположений, их реальности как мотиватора к совершению действий на самом деле будет достаточно для превращения основоположения в практическое основоположение. Поскольку это так, я доказываю, что классификация практических основоположений должна основываться на степени их эффективности в отношении людей (то есть их реальности). Такая классификация дает нам три исчерпывающих и взаимоисключающих типа: «максимы, которые не являются потенциальными законами», «максимы, которые являются потенциальными законами» и «законы, которые не являются максимами».

A stable classification of practical principles into mutually exclusive types is foundational to Kant’s moral theory. Yet, other than a few brief hints on the distinction between maxims and laws, he does not provide any elaborate discussion on the classification and the types of practical principles in his works. This has led Onora O’Neill and Lewis Beck to reinterpret Kant’s classification of practical principles in a way that would clarify the conceptual connection between maxims and laws. In this paper I argue that the revised interpretations of O’Neill and Beck stem from a mistaken reading of the fundamental basis of the classification of practical principles. To show this, I first argue that Kant distinguishes between maxims and laws on the bases of validity and reality. I then argue that although a practical principle necessarily has the feature of validity, its reality in actually moving the agents to action sufficiently makes a principle a practical principle. If this is so, I argue that the classification of practical principles must be based on the extent to which they are effective in human agents (i. e. their reality). Such a classification yields us three exhaustive and mutually exclusive types namely, “maxims that are not potential laws”, “maxims that are potential laws” and “laws that are not maxims”.

Текст первой кантовской диссертации переведен с латинского языка по академическому изданию собрания сочинений Канта: Kant I. Meditationum quarundam de igne succincta delineatio… // Kants Gesammelte Schriften. Hrsg. von der Königlich Preußischen Akademie der Wissenschaften. 1. Abhandling: Werke. Berlin : Georg Reimer, 1910. Band I : Vorkritische Schriften I, 1747—1756. S. 369—384. Издание размещено на сайте: https://korpora.zim.uni-duisburg-essen.de/kant/aa01/ (дата обращения: 10.03.2019). Пагинация и иллюстрации даны по тому же изданию, номера страниц приводятся в тексте в квадратных скобках перед началом соответствующей страницы. Постраничные примечания, если это указано, составлены с использованием комментариев Льюиса Уайта Бека, переводчика этой диссертации на английский язык, по изданию: Kant I. Natural Science / ed. by E. Watkins, trans. by L. W. Beck, J. B. Edwards, O. Reinhardt, M. Schönfeld and E. Watkins. Cambridge : Cambridge University Press, 2012. P. 713—714.
Для переводчика было важно следовать ходу мысли Канта и по возможности сохранять его стилистику, в том числе и повторяющиеся слова. Естественнонаучная терминология приводится максимально близко к тексту диссертации, поэтому вместо термина «газ», не употреблявшегося Кантом, используется калькирующее словосочетание «эластичная жидкость», отсылающее к неприжившемуся термину «упругая жидкость», предложенному М. В. Ломоносовым. По этой же причине в переводе используется калька «момент» вместо более распространенного «движущая сила», однако для сохранения единообразия gradus всегда переводится как «степень». Все дополнения переводчика к кантовскому тексту заключены в квадратные скобки. В тех случаях, когда значение слова переводится формулировкой, сильно измененной из-за влияния контекста, рядом с ней в круглых скобках приводится латинский оригинал с сохранением грамматической формы, употребляемой Кантом. Для удобства восприятия длинные сложноподчиненные предложения кантовского текста иногда разбиваются на несколько простых. Структура текста и форматирование титульной страницы оставлены без изменений.
Автор перевода выражает огромную благодарность А. Н. Круглову и С. Н. Ещенко за ценные советы, замечания, помощь и поддержку при подготовке этой публикации.

The text of Kant’s first dissertation is a translation from Latin from an academic publication of a collection of Kant’s works: Kant, I. Meditationum quarundam de igne succincta delineatio... In: Königlich Preußischen Akademie der Wissenschaften, ed., 1910. Kants Gesammelte Schriften. 1. Abhandling: Werke. Band I: Vorkritische Schriften I, 1747-1756. Berlin: Georg Reimer, 1910, pp. 369-384. The publication is available at https://korpora.zim.uni-duisburg- essen.de/kant/aa01/ [Accessed 10 March 2019]. Pagination and illustrations are from the same publication, the page numbers are in square brackets at the beginning of the page. Page footnotes, if indicated, draw on the commentaries of Lewis White Beck, the translator of the dissertation into English from the following edition: Kant, I., 2012. Natur­al Science, edited by E. Watkins, translated by L. W. Beck, J. B. Edwards, O. Reinhardt, M. Schönfeld and E. Watkins. Cambridge: Cambridge University Press, pp. 713-714. It was important for the translator to follow the course of Kant’s thought and as far as possible preserve his style, including recurring words. Natural science terminology keeps as close as possible to the dissertation text, so instead of the term “gas”, which Kant does not use, the translator resorts to a loan-translation “elastic liquid,” harking back to the Russian term упругая жидкость (elastic liquid) which was proposed by Mikhail V. Lomonosov but did not catch on. For the same reason the translator uses the loan translation “moment” instead of the more common “motive force”. “Gradus”, however, is always translated as “degree” for the sake of uniformity. All the translator’s additions to the Kantian text are within square brackets. When the meaning of a word is translated in a form that departs from the original meaning due to context the Latin original is attached within round brackets in the grammatical form used by Kant. To facilitate understanding, long compound sentences of the Kantian text are sometimes broken up into several simple sentences. The structure of the text and title page format have been preserved. The translator would like to express sincere gratitude to Alexei N. Krouglov and Svyatopolk N. Yeschenko for their valuable advice, remarks and help and support in preparing this publication.

Рец. на кн. : Бажанов В. А. Мозг — культура — социум: Кантианская программа в когнитивных исследованиях. М. : Канон+ РООИ «Реабилитация», 2019. 288 с.

Review: Valentin A. Bazhanov, Brain — Culture — Society: Kantian Programme in Cognitive Science. Moscow: Kanon+ ROOI “Reabilitatsiya”, 2019, 288 pp.

Представлен обзор Международного семинара «Трансцендентальный поворот в современной философии — 3: природа (специфика) трансцендентальной философии», организованного 19–22 апреля 2018 г. в Москве совместно ГАУГН, РГГУ и фондом «Центр гуманитарных исследований». Рассмотрены основные темы семинара, дано краткое содержание докладов и эксплицировано проблемное поле современных интерпретаций Канта и развития трансцендентализма в XX–XXI вв. Доклады, вопросы и дискуссии концентрировались вокруг основных проблемных моментов трансцендентализма: различия между явлением и вещью самой по себе, между первым и вторым изданиями «Критики чистого разума», соотношение реалистических и конструктивистских моментов кантовского трансцендентализма, преобразование кантовской трансцендентальной философии в неокантианстве и в феноменологии и др.

The review presents the International Workshop “Transcendental Turn in Contemporary Philosophy-3: Nature (Specificities) of Transcendental Philosophy” held in Moscow on 19-22 April, 2018. The workshop was co-sponsored by the State Academic University for the Humanities, the Russian State University for the Humanities and the Foundation for the Humanities. The review examines the main topics of the workshop, summarises the main presentations and explicates the problem area of modern interpretations of Kant and the development of transcendentalism in the twentieth and twenty-first centuries. The presentations, questions and discussions centred around the main problems of transcendentalism: the differences between the phenomenon and the thing in itself, between the first and second editions of the Critique of Pure Reason, the relationship between realist and constructivist aspects of Kantian transcendentalism, the transformation of Kantian transcendental philosophy in Neo-Kantianism and phenomenology and more.