Текущий выпуск

Демонтаж памятников как ключевая часть процесса «декоммунизации» на Украине и в Польше после 2014 г.

DOI

10.5922/2079-8555-2022-4-9

Страницы / Pages

146-161

Аннотация

На основе широкого комплекса опубликованных источников (польские и украинские законодательные акты, материалы зарубежной и отечественной прессы) изучается «памятникопад» на Украине и в Польше в рамках «войн памяти» после 2014 г. Цель статьи заключается в выявлении основных закономерностей, связанных со сносом советских и российских монументов в этих странах. «Декоммунизация» общественного пространства, являющаяся частью государственной исторической политики Украины и Польши, имеет юридическую основу в виде законодательных актов. Ее движущей силой выступают Институты национальной памяти, одна из приоритетных задач которых заключается в демонтаже советских и дореволюционных российских памятников, что особенно отчетливо проявилось после начала специальной военной операции РФ по денацификации и демилитаризации Украины. В официальном нарративе обеих стран закрепилась роль жертвы, пострадавшей от «двух агрессоров» во Второй мировой войне, а после нее оказавшейся под «коммунистической оккупацией», ввиду чего их историческая политика направлена на избавление от «советского наследия» как наследия «страны-оккупанта». При этом в Польше наблюдается «остаточная декоммунизация», суть которой заключается в демонтаже оставшихся мемориалов советским воинам-освободителям, а на Украине — трансформация «декоммунизации» в полномасштабную «дерусификацию». В то же время на освобождаемых территориях Украины запущен процесс «ресоветизации/советизации», заключающийся в восстановлении ранее разрушенных памятников (или установке новых).

Abstract

Drawing on a wide range of sources (Polish and Ukrainian legal acts, Russian and international media), this study looks at the ‘monument fall’ in Ukraine and Poland as part of the post-2014 memory wars. The purpose of this article is to identify the main patterns associated with the demolition of Soviet and Russian monuments in the two countries. The ‘decommunisation’ of public space is an element of Ukraine’s and Poland’s politics of memory, enshrined in legal acts. Its driving force is the Institutes of National Remembrance, whose priorities include dismantling Soviet and pre-revolutionary Russian monuments, which came into full swing after the beginning of Russia’s special military operation to denazify and demilitarise Ukraine. The official narratives allot Poland and Ukraine the role of victims of ‘two aggressors’ in World War II, which found themselves under ‘communist occupation’. Therefore, the politics of memory of the two countries seek to get rid of the ‘Soviet legacy’ as the legacy of the ‘occupying country’. Whilst Poland pursues ‘residual decommunisation’ focused on dismantling the remaining memorials to Soviet soldiers-liberators, Ukraine is committed to transforming ‘decommunisation’ into full-scale ‘derussification’. At the same time, the process of ‘re-Sovietisation/Sovietisation’ has been launched in the liberated territories of Ukraine. It consists in restoring previously destroyed monuments or installing new ones.

Список литературы

Автор концепции «мест памяти» П. Нора в интервью 2011 г., говоря о соотношении понятий «история» и «память», отмечал, что «в отличие от истории память — это эмоциональное переживание, связанное с реальным или воображаемым воспоминанием и допускающее всевозможные манипуляции, изменения, вытеснения, забвения» (Цит. по: [1, с. 75]). По мнению Л. П. Репиной, «память о событиях, людях и явлениях прошлого, которую мы называем исторической, не только социально дифференцирована и избирательна, она по самой своей природе изменчива и к тому же нередко подвергается существенным, если не сказать — радикальным, изменениям» [2, с. 14]. В связи с этим политическим переменам присуще отражение в символической структуре городской среды, заключающееся в установке и демонтаже памятников, а изменение инфраструктуры памяти — один из наиболее значимых инструментов политики памяти [3, с. 48].

Среди важнейших составляющих исторической политики на Украине и в Польше находится «декоммунизация» общественного пространства. Согласно Г. В. Касьянову, понятие «декоммунизация» включает в себя комплекс политических действий, направленных на устранение из символического, политического и культурного пространства Украины культурных кодов советского прошлого, а «также на ликвидацию, маргинализацию или общественное осуждение политических и общественных групп, являющихся или представляющихся наследием этого режима либо проявляющих реальную или воображаемую симпатию к нему» [4, с. 175]. В полной мере это определение применимо и к Польше, где даже существование политических партий и других организаций, «обращающихся в своих программах к тоталитарным методам и практике деятельности нацизма, фашизма и коммунизма», запрещено на уровне Конституции<1>.

Ключевым элементом «декоммунизации» можно назвать «памятникопад» — массовый демонтаж советских и российских монументов. Специальная военная операция РФ по демилитаризации и денацификации Украины стала катализатором дальнейшего «памятникопада» в обеих рассматриваемых странах, который с весны 2022 г. приобрел широкий размах — на регулярной основе поступают сообщения о демонтаже памятников или проявлениях вандализма в их отношении.

В отечественной историографии тема исторической памяти в последние годы пользуется большой популярностью [3], [5], [6]. Довольно часто отечественные авторы фокусируются на изучении исторической политики Польши, однако «памятникопад» не является основным аспектом таких исследований [7], [8].

Неоднократно в поле зрения историков оказывалось и изучение символических трансформаций публичного пространства на Украине [9], [10], [11], [12]. Особенно следует выделить монографию украинского историка Г. В. Касьянова [13]. Относительно «декоммунизации» автор занимает критическую позицию, обращая внимание на неприятие плюрализма в украинском обществе, что приводит к «войнам памяти» [13, с. 270]. Историк А. Гриценко, напротив, положительно расценивает «декоммунизацию», отмечая, что эта политика соответствует общественным запросам и настроениям [14, с. 267]. В целом украинским исследователям свой­ственно одобрение исторической политики государства.

После воссоединения Крыма с Россией стартовал новый этап «войн памяти», который выразился в наиболее интенсивном за всю украинскую историю вытеснении советских нарративов памяти [13, с. 137]. По утверждению Г. В. Касьянова, «2014 год стал переломной вехой для Украины как национализирующегося государства» [15, с. 123]. Аналогичные процессы переживает и Польша, где Россия традиционно предстает в образе «агрессивной и отсталой страны», «заметающей под ковер» неприятные страницы своей истории, а Польша в противовес ей стремится к правде, к «расчету с прошлым» [16, с. 139].

Цель статьи заключается в выявлении основных закономерностей, связанных со сносом советских и российских монументов на Украине и в Польше в рамках «войн памяти» после 2014 г. Источниковую базу исследования составили польские и украинские законодательные акты, материалы зарубежной и отечественной прессы.

Украина

«Мемориальные» законы

С конца 2013 г. и вплоть до 9 апреля 2015 г. «декоммунизация» на Украине преимущественно осуществлялась силами националистических и ультраправых организаций, но в их отношении не возбуждали уголовные дела [11, с. 196]. После принятия Верховной радой Украины 9 апреля 2015 г. пакета из четырех «мемориальных» законов кампания по уничтожению советских памятников вышла на государственный уровень, положив начало тотальному переустройству символического пространства и культурной памяти на Украине [17, с. 41]. Согласно закону «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрете пропаганды их символики», под понятие «символика коммунистического тоталитарного режима» фактически попадали любые изображения, памятники, памятные знаки и надписи, посвященные людям или событиям, связанным с деятельностью коммунистической партии. В исключительных случаях использование символики «коммунистического тоталитарного режима» не запрещается: например, на надгробных сооружениях, расположенных на территории мест захоронений и мест почетных захоронений; оригиналах боевых знамен или документах, выданных до 1991 г.<2>.

Ведущую роль в процессе «декоммунизации» играет Украинский институт национальной памяти, призванный заниматься «восстановлением национальной памяти украинского народа; недопущением использования символов тоталитарных режимов; популяризацией в мире роли украинского народа в борьбе против тоталитаризма»<3>. В 2015 г. Институту был возвращен статус центрального органа исполнительной власти (при президенте В. Ф. Януковиче был исследовательским учреждением), а его бюджет за 2015—2019 гг. увеличился в 4 раза [4, с. 179]. Его руководитель на тот момент В. М. Вятрович активно лоббировал быстрое принятие «мемориальных законов» [12, с. 132].

Помимо Института национальной памяти важное место в «декоммунизационных» мероприятиях занимают комиссии при местных органах власти, задача которых заключается в подготовке предложений по тотальной ревизии топонимики и «зачистке от памятников и мемориальных мест, напоминающих о коммунистическом режиме» [13, с. 210].

Исследователи отмечают неоднозначность отношения украинского населения к проводимой «декоммунизации»: на юго-востоке страны количество ее противников значительно больше, нежели на западе [18, с. 122], при этом социологические опросы свидетельствуют об увеличении доли индифферентно или отрицательно настроенных в отношении продвижения националистического нарратива памяти респондентов [15, с. 134—136]. Г. В. Касьянов приводит ряд случаев, когда местные жители шли на хитрости для сохранения памятников. Так, члены городского совета г. Волновахи Донецкой области, не желавшие сносить памятник В. И. Чапаеву, приняли решение о его переименовании в монумент «Казак» [13, с. 212].

Основная составляющая «мемориальных» законов заключается в вытеснении из мемориального символического пространства советско-ностальгического нарратива памяти и замещении его национальным / националистическим [17, с. 39], что фактически и является лейтмотивом украинской политики памяти после 2014 г. Все это способствовало ускорению процесса «декоммунизации», первой частью которого стал «ленинопад».

«Ленинопад»

Война с памятниками В. И. Ленину на Украине имеет давнюю историю. Первый случай демонтажа произошел в Червонограде Львовской области еще в августе 1990 г. В том же году были убраны памятники в Тернополе, Львове, Ивано-Франковске и ряде других городов Западной Украины [13, с. 148—149]. Продолжалась подобная политика избирательного демонтажа памятников коммунистического прошлого и в последующем, а в 2009 г. в соответствии с указом президента В. А. Ющенко из реестра памятников культурного наследия были исключены все памятники советским руководителям [10, с. 43].

Отправной точкой очередного, уже крупномасштабного, этапа войны с памятниками Ленину стал 2013 г. В декабре группой сторонников националистической партии «Свобода» был снесен памятник в Киеве, располагавшийся там с 1946 г. До конца года было демонтировано еще несколько памятников в Одесской, Волынской и Черкасской областях [10, с. 49].

Широкий резонанс вызвал демонтаж памятника Ленину в Днепропетровске (с 2016 г. — г. Днепр) 22 февраля 2014 г., в ходе которого представители правоохранительных органов и местной власти не предприняли никаких действий по предотвращению данного противозаконного деяния. Более того, в тот же день депутаты горсовета проголосовали за переименование площади Ленина в площадь «Героев Майдана» [9, с. 32].

Принятие «мемориальных» законов способствовало ускорению «ленинопада». В августе 2017 г. директор Украинского института национальной памяти Вятрович заявил, что «Ленина в городах больше нет на территории, которая контролируется Украиной». Согласно приводимой им статистике, за период «ленинопада» было снесено 2389 памятников, 1320 из которых были памятниками Ленину. В том же выступлении Вятрович добавил о возможности существования не включенных в реестр монументов Ленину в сельской местности и на предприятиях<4>, поэтому «ленинопад» продолжился. По данным, приводимым одноименным интернет-порталом, с момента интервью Вятровича и до июня 2022 г. было снесено еще 60 памятников<5>.

От «декоммунизации» к «дерусификации»

В. М. Вятрович, будучи директором Украинского института национальной памяти, в отношении избавления от «российского наследства» также использовал слово «деколонизация», означавшее избавление не только от «коммунистического» наследия, но и от части памятников, воздвигнутых в честь героев из дореволюционного российского прошлого. В качестве примера можно привести снос памятника А. В. Суворову во дворе Киевского военного лицея им. И. Богуна (ранее — Суворовское училище) в январе 2019 г. Деятельность полководца специальной комиссией Министерства культуры Украины была признана «неоднозначной» из-за подавления Суворовым казацко-крестьянского восстания на Правобережной Украине в 1768— 1769 гг., участия в «истреблении ногайцев русскими в XVIII в.» и руко­водства «карательной» экспедицией русской армии против восстания Костюшко в 1794 г. [19].

С началом специальной военной операции РФ 24 февраля 2022 г. украинская кампания по «декоммунизации» уже в полной мере трансформировалась в кампанию по «дерусификации», ознаменовав начало нового (и более радикального) этапа противостояния с памятниками — массовому сносу подвергаются монументы, связанные не только с советской историей, но и с российским прошлым в целом. В частности, депутаты Киевской городской рады от фракций «Слуга народа» и «Голос» в апреле 2022 г. выступили с инициативой о демонтаже 60 памятников и мемориальных досок (А. С. Пушкину, М. А. Булгакову, С. Ю. Витте и даже героям художественного фильма «Место встречи изменить нельзя» Г. Жеглову и В. Шарапову) [20].

В июне 2022 г. Министерство культуры Украины выступило с инициативой создания совета, который должен заняться «дерусификацией», «декоммунизацией» и «деколонизацией» Республики. Одной из приоритетных задач нового ведомства станет демонтаж памятников. Инициативу о судьбе памятников предполагается передать органам местного самоуправления, которые «в диалоге с обществом должны приходить к общему решению о демонтаже или переносе памятников»<6>.

Конкретным воплощением политики украинских властей стал демонтаж монументов А. С. Пушкину в Мукачево, Тернополе, Ужгороде, Николаеве. Глава Тернополя С. В. Надал, комментируя произошедшее, заявил, что «все русское нужно демонтировать, в том числе памятник русскому писателю»<7>. Мэр Николаева А. Ф. Сенкевич оказался менее радикален в оценках, объяснив демонтаж памятника необходимостью избежать актов вандализма<8>.

Другим актом «дерусификации» стал снос памятнику великому князю А. Невскому в Харькове 19 мая 2022 г.<9>. Показательно, что в 2015 г. памятник подвергался вандализму — тогда сотрудники МВД по Харьковской области возбудили уголовное дело<10>. Семь лет спустя никакой реакции со стороны властей не последовало.

Еще в 1982 г. в Крещатском парке Киева был открыт памятник Дружбы народов. Бронзовая скульптура украинского и российского рабочих, держащих ленту с Орденом Дружбы народов, на постаменте которой размещена надпись на русском и украинском языках («В ознаменование воссоединения Украины с Россией»), стала камнем преткновения. Разговоры о сносе велись еще с 2015 г., но до конкретных действий дело дошло в апреле 2022 г. По замыслу киевских властей, сносу должна подвергнуться только скульптура рабочих, арка монумента останется на месте и будет подсвечена цветами украинского флага<11>.

Снос монументов Великой Отечественной войны

Характерным проявлением украинской государственной исторической политики является пересмотр отношения к Великой Отечественной войне, которая рассматривается как Вторая мировая война или даже «Советско-немецкая война» [21, с. 10], где Украина предстает в качестве жертвы «схватки двух тоталитарных режимов» [22, с. 42—43]. Одной из ключевых составляющих данной политики стал снос советских военных памятников, который приобрел особенную интенсивность после 24 февраля 2022 г.

В июне 2022 г. Верховная рада одобрила закон о выходе из Соглашения об увековечении памяти о мужестве и героизме народов государств — участников Содружества Независимых Государств в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг., подписанного в 2011 г. в Душанбе<12>. Данным соглашением предусматривается «защита и сохранение воинских захоронений и воинских памятников» на территориях стран, присоединившихся к договору<13>.

Национальные / националистические нарративы памяти, традиционно преобладавшие в западных регионах Украины [13, с. 23], в последнее время получили новый виток развития. В западных областях Республики произошел целый ряд резонансных случаев демонтажа памятников, посвященных Великой Отечественной войне.

Сложной оказалась судьба у открытого в 1970 г. мемориала на «Холме Славы». С 1992 г. созывалось несколько комиссий, договаривавшихся о демонтаже памятников или отдельных элементов «коммунистической символики». В 2016 г. депутаты Львовского горсовета попросили мэра Львова снести монумент, в следующем году по причине его «аварийного состояния» решение было утверждено [23]. Начался постепенный демонтаж, продолжающийся до сих пор — в апреле 2022 г. с мемориала «Холм Славы» были убраны знак «серп и молот» и советская звезда<14>. В г. Стрый Львовской области еще в 2014 г. по инициативе местных властей с мемориала на центральной площади была убрана статуя советского воина-освободителя, державшего на руках ребенка, однако стела в честь героев-освободителей была сохранена. В апреле 2022 г. она была демонтирована<15>.

Не обходят стороной подобные эпизоды и другие регионы Украины. Еще в июне 2019 г. националистами в Харькове был снесен памятник Г. К. Жукову, однако в ситуацию вмешался глава города Г. А. Кернес, и месяц спустя памятник восстановили<16>. История получила продолжение в 2022 г. — 17 апреля в Харькове бюст «маршала Победы» был демонтирован вновь. Организаторами этой акции выступили боевики националистического подразделения «Кракен», входящего в состав батальона «Азов» (признан экстремистской организацией и запрещен на территории РФ)<17>.

Между тем в апреле 2022 г. возвращением на центральную площадь памятника Ленину в г. Геническе Херсонской области [24] и приведением в порядок памятника воинам-освободителям в г. Луганске<18> был запущен обратный процесс — «ресоветизация», связанный с восстановлением советских памятников. Девятого мая 2022 г. помощник заместителя министра обороны РФ А. В. Кирилин заявил о масштабных сносах мемориалов Великой Отечественной войны на Украине<19>. В то же время министр культуры Донецкой народной республики М. В. Желтяков сообщил о намерении восстанавливать и возвращать на прежние места снесенные украинскими властями памятники, в том числе в г. Мариуполе и Волновахе [25].

Польша

Законодательная основа польской «декоммунизации»

Активный процесс «декоммунизации» в Польше начался еще в 1989 г., когда по стране прокатилась волна переименований улиц и сноса памятников лицам, сотрудничавшим с «коммунистическим режимом» [26, с. 90]. В числе многих были демонтированы памятники маршалу И. С. Коневу в Кракове и советскому и польскому маршалу К. К. Рокоссовскому в Легнице [27]. Тем не менее в 1994 г. в Кракове было подписано российско-польское соглашение «О захоронениях и местах памяти жертв войн и репрессий», которым предусматривалось «должное содержание мест памяти и захоронений — российских — в Республике Польша и польских — в Российской Федерации — военнослужащих и гражданских лиц, погибших, убитых и замученных в результате войн и репрессий»<20>. В апреле 1997 г. в соответствии с данным соглашением был подготовлен «Перечень памятных мест погибших советских защитников Отечества на территории Польши», который включал в себя 561 памятное место, в том числе 415 памятников, 77 обелисков, 46 памятных таблиц и 23 наименования различных образцов боевой техники. При этом в перечне не были учтены объекты, находящиеся на воинских, коммунальных и церковных кладбищах<21>.

Польский историк А. Дудек выделяет два основных направления исторической политики Польши: либеральное и консервативное. В первом случае государство выдерживает нейтралитет в сфере формирования исторического сознания поляков, во втором — играет активную роль, а историческая политика является инструментом укрепления национального сообщества и важным элементом польской внешней политики [28, p. 35—40]. В качестве актора консервативной исторической политики выступает образованная в 2001 г. национал-консервативная партия «Право и справедливость» (ПиС). В ее программе 2004 г. содержалось положение о необходимости исторической политики, а партийные идеологи исходили из того, что до них вместо исторической политики была скорее политика «национальной амнезии» [7, с. 171].

Придя к власти в 2005 г., представители ПиС объявили «новую историческую политику», заключавшуюся в развитии исторического и патриотического воспитания в школах, привитии чувства национального достоинства, а также в «исторической корректировке» периода существования Польской народной республики, «показывающей, в чем заключалась сущность коммунизма и ПНР» [29, с. 105].

В 2015 г. ПиС во второй раз одержала победу на парламентских выборах, а ее кандидат А. Дуда стал президентом страны. И вновь правящая партия взялась за воплощение в жизнь исторической политики, основу которой составляют национальные трактовки в оценках истории и формирование «патриотической и консолидированной нации» [30, с. 8], а одним из ключевых элементов называется «демонстрация правды о темных временах Польской Народной Республики» [29, с. 107].

Проводником исторической политики является польский Институт национальной памяти (ИНП), который был образован еще в декабре 1998 г. (фактическая деятельность учреждения началась в 2000 г.). После прихода ПиС к власти в 2015 г. значение ИНП, финансируемого из госбюджета, заметно выросло. Как заявлено на официальном сайте Института, его миссия состоит в «исследовании и популяризации современной истории Польши и расследовании преступлений, совершенных с 8 ноября 1917 г., во время Второй мировой войны и коммунистического периода до 31 июля 1990 г.», а одним из основополагающих принципов работы являются опора на «патриотические традиции борьбы польского народа с оккупантами, нацистами и коммунистами». В рамках Института функционирует Управление по увековечению памяти о борьбе и мученичестве, одна из задач которого заключается в «декоммунизации» общественного пространства<22>.

Юридическую основу проводимой в Республике Польша «декоммунизации» формирует закон «О запрете пропаганды коммунизма или иного тоталитарного строя», принятый в 2016 г. и изначально направленный на запрет названий, «символизирующих коммунизм или иной тоталитарный строй». В 2017 г. Сеймом были приняты поправки — новый раздел закона получил название «О запрете пропаганды коммунизма или иного тоталитарного строя через памятники». Согласно ему, под запрет попадают мемориалы, увековечивающие людей, организации, события или даты, «связанные с тоталитарными режимами». Понятие «памятники» трактуется широко, включая в себя также курганы, обелиски, мемориальные доски и т. п. Фактически закон давал «зеленый свет» сносу практически всех памятников, относящихся к социалистическому прошлому польского государства. Впрочем, как и в украинском случае, закон предусматривает ряд ограничений по демонтажу монументов — например, в список запрещенных не попадают памятники, находящиеся на кладбищах, «не выставленные на всеобщее обозрение» или внесенные в госреестр памятников. Вопрос о выборе памятников для демонтажа находится в ведении местных властей, а окончательное решение о сносе принимает Управление по увековечению памяти о борьбе и мученичестве Института национальной памяти<23>.

Официальные польские лица придерживаются той точки зрения, что страна никак не нарушает условий Соглашения 1994 г. В частности, такое мнение в 2022 г. высказывал директор бюро по мемориальным вопросам ИНП А. Сивек<24>. Российская сторона придерживается обратной позиции. На сайте посольства России в Польше отмечено, что Соглашение 1994 г. имеет прямое отношение «к любым памятникам российским воинам, погибшим в ходе вооруженных конфликтов»<25>. Поскольку воинские захоронения не подлежат «декоммунизации», компромиссом мог бы стать перенос оставшихся монументов на кладбища. Однако стремительный ход «декоммунизации» в совокупности с радикальными методами ее проведения вряд ли позволяет рассчитывать на это.

Снос памятников советским воинам-освободителям

Ведущей составляющей польской исторической политики является тема Второй мировой войны. В официальном нарративе Польше отводится роль «жертвы двух агрессоров» — Германии и Советского Союза. В качестве одного из наиболее ключевых событий времен войны называется Варшавское восстание 1944 г. [8, с. 453] Особый взгляд существует в Польше и относительно итогов войны. Еще в 2015 г. руководитель ИНП Л. Каминьский высказывался о том, что окончание Второй мировой войны для Восточной Европы стало «началом новой оккупации и террора» (Цит. по: [16, с. 140]).

Один из самых резонансных эпизодов, связанных со сносом советских памятников в Польше, пришелся как раз на 2015 г., когда власти г. Пененжно приняли решение о демонтаже памятника генералу И. Д. Черняховскому, предварительно проведя кампанию по сбору средств с местного населения под предлогом участия «в символическом акте восстановления исторической правды»<26>. Установленный еще в 1970-е гг. памятник несколько раз подвергался актам вандализма, а самого Черняховского в 2001 г. называли «палачом Армии Крайовой»<27>. Четырнадцать лет спустя решение о ликвидации монумента аргументировалось схожим образом. В июне 2016 г. памятник был окончательно демонтирован<28>.

После вступления в силу поправок к закону о «декоммунизации» «война с памятниками» ожидаемо стала более масштабной. Не остановила процесс даже пандемия COVID-19. По данным российского посольства, невзирая на строгие «антиковидные» ограничения, за 2020 г. было демонтировано шесть монументов советским солдатам, еще восемь подверглись вандализму [31].

Девятого мая 2022 г. на сайте ИНП была опубликована статья, в которой действия СССР в 1944—1945 гг. названы «не освобождением Польши, а повторной аннексией почти половины территории Республики». При этом установленные в Польше памятники были «частью последовательной и преднамеренной пропагандистской программы по созданию имиджа СССР как страны-освободителя». В статье отмечено, что памятники «приказывало» ставить советское руководство, чтобы продемонстрировать благодарность местного населения (которой, по мнению автора, не было), но это была лишь «маскировка советского империализма»<29>.

После 24 февраля 2022 г. Институт национальной памяти активизировал деятельность по «декоммунизации» общественного пространства. Директор ИНП, доктор гуманитарных наук по истории К. Навроцкий выступил с заявлением, в котором отметил, что «удаление имен и символов, пропагандирующих коммунизм, имеет первостепенное значение» и «не может быть абсолютно никакого согласия на любые формы увековечения памяти о тоталитарном коммунистическом режиме и людях, которые ему служат»<30>. Иначе говоря, был объявлен очередной этап «войны с памятниками».

Практическое воплощение слов Навроцкого не заставило себя долго ждать. Несколько недель спустя в присутствии прессы он принял участие в демонтаже памятника в честь Красной армии в местечке Хшовице Опольского воеводства. «Таким мемориалам и символам, отмеченным красной звездой, нет места… потому что они символизируют преступления коммунистической системы, зверства, относящиеся к межвоенному периоду», — прокомментировал Навроцкий снос мемориала<31>.

В апреле 2022 г. в г. Седльце Великопольского воеводства ИНП организовал брифинг, главным действующим лицом которого вновь стал К. Навроцкий. Мероприятие завершилось сносом памятника солдату-красноармейцу. В этот же день подобные акции прошли и в других польских населенных пунктах<32>. Вместе с этим зафиксировано и несколько случаев осквернения памятников<33>.

Параллельно в Польше проходит процесс организации новых символических пространств. Например, в мае 2022 г. в г. Прушкув Опольского воеводства в присутствии заместителя директора ИНП К. Полейовского был открыт памятник «жертвам тоталитаризма»<34>.

Всего, согласно опубликованному на сайте посольства РФ в Польше списку, с 2014 г. по апрель 2022 г. было демонтировано 125 памятников советским воинам-освободителям, значительная часть которых присутствовала в перечне 1997 г.<35>. По состоянию на 20 апреля 2022 г. в Республике Польша оставалось 60 памятников, но ИНП отмечает, что «продолжит кампанию, направленную на демонтаж всех памятников, посвященных солдатам Красной армии»<36>.

Нельзя не отметить, что проводимая «декоммунизация» не пользуется поддержкой среди части польского населения. Спасением памятников занимаются и отдельные неравнодушные граждане<37>, и общественные организации, такие как «Курск» во главе с Е. Тыцем. Силами участников «Курска» было отремонтировано более 50 мемориальных объектов, несколько памятников удалось спасти от сноса, проводились акции протеста<38>. Неоднозначно отношение и местных властей: например, в мае 2022 г. мэр Ольштына П. Гжымович запретил демонтаж монумента благодарности советским воинам-освободителям, обосновав решение мнением горожан, выступивших за сохранение памятника<39>.

В заключение отметим, что до 2014 г. на Украине националистическая интерпретация прошлого, в основе которой лежит идея о необходимости «очищения» страны от советских культурных символов, была лишь одним из дискурсов, исходивших прежде всего от западноукраинской элиты. После 2014 г. этот дискурс превратился в доминирующий, всецело разделяемый государственной властью, а с 2022 г. он окончательно стал основой официальной исторической концепции Украины, реализацией которой занимается Институт национальной памяти. В Польше нарратив об избавлении мемориального ландшафта от советского наследия составляет часть проводимой правящей партией ПиС исторической политики, продвижение которой также осуществляется силами Института национальной памяти.

В своих официальных концепциях прошлого и Украина, и Польша выступают в качестве жертвы, пострадавшей от «двух агрессоров» во Второй мировой войне, а после нее оказавшейся под «коммунистической оккупацией». Эта позиция полностью коррелирует с европейским тезисом, первоначально зародившимся в восточноевропейских странах, о тождественности «преступных тоталитарных режимов» (нацистского и коммунистического), что отчасти объясняет, почему ЕС если и не содействует «памятникопаду» открыто, то совершенно точно не выступает против реализации этого процесса.

При этом между «историко-мемориальными стратегиями» Польши и Украины существует определенная разница. После воссоединения Крыма с Россией и образования ДНР/ЛНР из украинского политического процесса ушло около 6 млн человек, для которых была характерна русская/восточноукраинская/интернационалистская постсоветская идентичности, что позволило украинскому государству с опорой на западноукраинский набор символов и нарративов [32] проводить активную политику памяти, одним из проявлений которой стала мощная волна «памятникопада». В Польше под воздействием внешнего фактора (украинских событий 2014 г.) также участились случаи избавления от советского мемориального наследия, но этот процесс до февраля 2022 г. не приобрел массового характера.

Начало специальной военной операции РФ было использовано политическими элитами обеих стран для «зачистки» символического пространства. На Украине «кампания десоветизации со слегка закамуфлированным характером дерусификаторства» [32] трансформировалась в полномерную «дерусификацию», что привело к целому ряду случаев искоренения из общественного пространства памятников деятелям, абсолютно не связанным с «коммунистическим режимом», а в Польше ввиду отсутствия внушительного пласта дореволюционного российского (русского) наследия (и общего советского прошлого) проводится своеобразная «остаточная декоммунизация», суть которой заключается в ускоренной и массовой ликвидации сохранившихся в стране памятников советским воинам-освободителям.

Кроме того, на Украине советский и российский дискурс является конкурентным (хотя после 24 февраля 2022 г. уровень его конкурентности значительно сократился — на Украине произошла массовая радикализация антироссийских настроений, что стало важным элементом консолидации украинской идентичности), поэтому архитекторы государственной политики памяти стараются максимально «зачистить» мемориальное поле, убрав пространственные коды «русскости»/«советскости», для окончательного утверждения своей националистической концепции прошлого. Вероятным видится сценарий, при котором перекодировка мемориального пространства на Украине окажется даже более радикальной, чем в странах Прибалтики в начале 1990-х гг. При этом нынешний этап «памятникопада» можно назвать эмоциональным — сносу подвергаются многие советские и дореволюционные мемориальные объекты. Дальнейшее развитие событий во многом будет зависеть от хода спецоперации, вполне возможным представляется вариант, при котором украинские власти будут более тщательно подходить к этому процессу, отделяя «свое» и «чужое».

В свою очередь, для польского официального дискурса советский нарратив не представляет большой опасности, поскольку не является конкурентным, так как в стране нет активной группы, которая бы его придерживалась (а те, кто его защищает, маркируются как маргиналы), вследствие чего кампания «декоммунизации» будет проходить менее радикально. Более того, наличие советского мемориального наследия ­где-то даже играет своеобразную позитивную роль, поскольку противопоставление в качестве «чуждого» польскому позволяет продавливать и гегемонизировать официальную концепцию прошлого, утвержденную партией ПиС.

Исследование выполнено в рамках реализации проекта «Приоритет-2030»: «Историческая память как фактор геополитической безопасности на западных рубежах России».